Трое и боги

– Взгляни последний раз, – сказал он резко и вылил остатки похлебки на горячие угли. Зашипело, взвились клубы пара. – Только глупый зверь может смотреть в огонь… И ослеплять себя. Любой подойдет и убьет тебя с легкостью.

Сердясь на себя за минутную слабость, расслабился, как Таргитай, даже о красотах заговорил, оседлал коней. Кора смотрела раскрыв рот, на лбу еще блестели капли воды. Приложила ладони ко рту. Он спросил с надеждой:

– Остаешься?

– Ты безумец… Ехать ночью?

– Зато остаться живым. Думаешь, не сумеют захватить нас здесь, у костра на берегу ручья?

– Нас надо еще найти! – запротестовала она.

– Даже мне ясно, что этот родник один на десятки верст. Каждый дурак останавливается именно здесь.

Отойдя на три шага, он набрал пригоршню пыли и медленно пропускал сквозь пальцы, пока остатки костра не покрылись тонким слоем. Выглядело это так, словно костер здесь жгли две-три недели тому.

Он вскочил на коня. Он не был дураком, по крайней мере, не каждым. Кора посмотрела на него, перевела взгляд на расстеленное возле костра широкое одеяло. Странно: смотрела все-таки как на дурака. Не простого, а редкостного.

Глава 10

В Новограде, как объяснила Кора, хоть и появлялись какие-то законы, но все равно здесь жизнь куда опаснее, а народ круче и злее.

– И городская стена не нужна, – заметил Олег, когда на горизонте в рассветной дымке показались крыши невысоких домов. – Лучшая защита – это отвага жителей. Свободные воюют лучше, чем рабы.

Копыта застучали суше. Дорога плотно утоптана. Впереди вырастал добротный дом в три поверха. Во всех окнах было светло, где от смоляных факелов, где от масляных светильников. У коновязи стояли десятка два коней. Из окон доносятся удалые песни. На крыльце, несмотря на ранний час, сидели и стояли мужчины. Пили, обнимались, били друг друга. С лаем носились псы.

– Постоялый двор, – сказал Олег с удовлетворением. – Вовремя выпрыгнул навстречу. Я не знаю, что нас ждет в этом Новограде. А в таких местах знают все новости.

Он соскочил, бросил повод на коновязь. Кора слезла, шагнула за Олегом. Нищий, слепой и безногий, сидя в пыли, жалобно воззвал к ним, таким молодым и здоровым:

– Сжальтесь над несчастным, который потерял все радости жизни!

– Бедолага, – пожалела Кора, – он, оказывается, еще и евнух.

Олег огрызнулся:

– Что смотришь укоризненно? Я с ним не дрался.

– Да нет, мой укор не потому…

Кора бросила несчастному медную монетку. Когда прошли мимо к крыльцу, Олег сказал язвительно:

– А он в самом деле слепой!

– Ты ясновидящий?

– А он сказал тебе: «Спасибо, красотка».

На крыльце дорогу загородил огромный мужик в разорванной до пояса красной рубахе. Голова повязана платком, в ухе блестит золотая серьга. Он непристойно силен и красив, как бывает красив дикий жеребец, полный огня и свободы.

– Женщина?.. – Даже голос его звучен и мужествен, как зов охотничьего рога. – Черт, как давно я не мял женщину! Даю за нее две монеты.

– Пошел! – отмахнулся Олег. – Она не для продажи.

– Все женщины для продажи!.. Только лучших продают богам, а что поплоше – нам.

Он подумал, что мужик, вообще-то, прав. Но тот загораживал дорогу, и Олег сказал раздраженно:

– Но пока что не продается никому.

– Три монеты! Бери, дурень. Ни одна женщина не стоит больше.

Олег покачал головой. Опять мужик был прав, но Кору все же отдавать не стоило. Даже за хорошие деньги.

– Черт с тобой, бери четыре. Сам не пойму – с чего это я такой щедрый?

– Сойди с дороги, иначе перешагну!

Глаза мужика выпучились как у рака.

– Через… меня?

Олег в ответ двинул кулаком. Удар достал в подбородок, грузное тело тряхнуло, но мужик остался на ногах. Глаза начали наливаться кровью. Удар, даже такой добрый, еще не решает дело, и Олег ухватил обеими руками за голову, рванул вниз, а навстречу метнул колено.

Раздался хруст, будто собака грызла кости. Мужик качнулся и рухнул. Земля дрогнула от удара. Олег переступил, не глядя. Кора подпрыгивала в восторге:

– Из-за меня еще никогда не дрались!

Олег вошел в харчевню. Сонный повар разжигал огонь в большой жаровне. Олег спросил вежливо:

– У меня всего одна монетка. Ты можешь сказать, что я могу купить… и сколько?

Тот хотел явно ответить нечто иное, но смерил взглядом широкие плечи незнакомца, оценил волчью шкуру, огромные руки, суровое лицо.