Последний герой

Люсик, вместо того чтобы броситься на подмогу Малеванному, подскочил к Фиалке с явным намерением раскроить ей голову. Вскрикнув от страха, девушка со всех ног бросилась бежать и вскоре скрылась в джунглях.

Тогда раздосадованный Люсик возвратился к дерущимся, но его помощь уже не понадобилась: тяжело дыша, вор оседлал Гараню и молотил его кулаками с таким видом, словно месил тесто.

– Отойди! – рявкнул Малеванный на Люсика, который с маниакальным блеском в глазах начал пинать Гараню ногами. – С него и так достаточно.

Он встал, отряхнулся и почти беззлобно сказал, обращаясь к окровавленному Гаране:

– Канай отсюда, придурок. И запомни: еще раз затеешь бучу, сделаем тебе секир-башка.

Гараня выплюнул сукровицу и, слегка пошатываясь, медленно побрел к зарослям. Эмоциональный взрыв, закончившийся дракой, отобрал у него последние силы.

Малеванный с удовлетворением ухмыльнулся и покровительственно похлопал Люсика по плечу.

– А ты, оказывается, орел… – Вор подмигнул Люсику и обернулся к остальным «новым робинзонам», исполняющим роль зрителей: – Эй, братва, чего носы повесили?

Его вопрос повис в воздухе, так как вслед за ним последовала немая картина, достойная пера классика, – и Малеванный, и Люсик остолбенели в нелепых позах. И было отчего – Самусь исчез, словно растворился в воздухе. Можно было подумать, что бомжа прибрала нечистая сила.

Глава 21

Гараня, не выбирая дороги, бездумно брел сквозь джунгли, пока хватало сил. Это и с мачете было нелегким занятием, так как местами лианы сплетались в настоящую сеть, через которую мог прорваться разве что слон.

В конце концов Гараня, споткнувшись о корневище, упал и погрузился в состояние, близ сое к потере сознания. Он был выжат как лимон, и ему хотелось умереть.

Гараня лучше, чем кто бы то ни было, понимал, что изгнание из коллектива означает одно – близкую смерть. Одному человеку в джунглях выжить очень сложно, а если вдобавок ко всему он еще и безоружен, то практически невозможно. Для этого нужно быть специалистом-профессионалом по выживанию в экстремальных условиях. А Гараня таковым не являлся.

Так стоит ли бороться за жизнь, которая давно ему опостылела? Гараня коротко вздохнул и закрыл глаза, твердо решив, что не сдвинется с этого места, пока не очутится там, откуда нет возврата…

Очнулся он от забытья из-за теплого дождя, который бурно изливался на его лицо. Не открывая глаз, почувствовавший неожиданную жажду Гараня попробовал языком дождевые капли на вкус и с удивлением констатировал, что они соленые. Что за чудеса?!

С трудом подняв свинцовые веки, Гараня увидел над собой лицо Фиалки. Она одновременно плакала и смеялась.

– Ты чего? – тихо прошелестел Гараня.

– Я думала, что не найду тебя… живым…

– Ну, нашла, – безразлично сказал Гараня. – И что теперь?

– Как – что? – Слезы на щеках девушки высохли моментально. – Уйдем отсюда подальше, найдем хорошее место, обустроим… В конце концов, два месяца на необитаемом острове – не такой уж и большой срок. К тому же мы будем вдвоем. А вместе мы – сила.

– Ага, – скептически ответил Гараня. – Богатырская сила.

– Зачем ты так?..

– Не обижайся… Алена… – Гараня, кряхтя, как столетний старец, сел и прислонился спиной к дереву. – Не обижайся на правду. Я должен тебе это сказать. Если мы все же выживем, то это будет настоящее чудо. А чудес в нашей жизни, как ты, надеюсь, успела убедиться, не бывает.

– Ты не можешь, не имеешь права так говорить!

– Почему?

– Потому что мы еще молоды и должны жить, – твердо заявила Фиалка.

– Убийственная логика… – Гараня слабо улыбнулся. – А точнее – чисто женская. Не знаю, как тебе, а мне моя жизнь опротивела. И давно. Какая разница, где умереть, пьяным в подворотне или на этом острове?

– А обо мне ты подумал? Гараня невольно опешил.

– О тебе? Ты-то здесь при чем? – Он был искренне удивлен.

– Как это – при чем? Мне одной точно не выжить. Ты ведь мужчина… многое знаешь и умеешь. Неужто тебе не жалко меня?

– Жалко, – ответил Гараня. – Но жалость – не примочка, ее на рану не положишь. Ты же видишь, что я развалина, никчемный, слабый человек. Алкаш.

– И тем не менее, сумел построить хижину, да еще какую – прочную, вместительную. – В голосе Фиалки неожиданно прорезались горестные нотки – наверное, она вспомнила, что теперь у них нет ни товарищей, ни надежной крыши над головой.