Богиня весны

— Ты не моя мать. — Лина произнесла эти слова медленно и отчетливо, чтобы никто не сомневался в том, что именно она сказала.

Она стояла рядом с Гадесом, прижимая к груди простыню.

Деметра вздохнула.

— Давай не будем играть в эти детские игры, дочь. Твое приключение окончено. Пора возвращаться в свой собственный мир.

— Я знаю, что не могу остаться, но я не уйду, не рассказав ему всю правду. Он этого заслуживает. Он любит меня.

— Ты просто юная дурочка, — сказала Деметра.

— Как тебе хорошо известно, я вовсе не молода. И запомни раз и навсегда, я не дурочка. — Она повернулась к Гадесу и заглянула ему в глаза. — Я не настоящая Персефона. Меня зовут Каролина Франческа Санторо, но большинство людей зовут меня просто Линой. Я обычная смертная женщина сорока трех лет от роду, и у меня есть пекарня в городке Талса в Оклахоме. Деметра поменяла местами души — мою и ее дочери. — Лина посмотрела на Деметру, и ее губы изогнулись в саркастической улыбке, прежде чем она снова повернулась к темному богу. — Она сказала, что поможет мне решить финансовые проблемы, которые у меня возникли, а взамен я должна буду выполнить для нее кое-какую работу в Подземном мире.

Темный бог изменился в лице.

— Помнишь, ты подслушал, как она говорила о любви бессмертных? Она ничего мне не напоминала, как ты подумал, она объясняла мне это, потому что я — смертная. Для меня все это внове.

— Так ты не богиня весны?

— Нет. Я уж точно не богиня весны, — ответила Лина.

Ей стало так легко от того, что она наконец-то говорила правду, что она даже не заметила, как окаменело лицо Гадеса.

— Значит, все это было ложью, — медленно произнес он.

— Я хотела все тебе объяснить, но я дала слово Деметре, что буду хранить в тайне мою истинную сущность. — Лина хотела коснуться его руки, но Гадес отшатнулся от нее.

— И все то, что ты мне говорила... то, что мы делали вместе... Все это было притворством?

— Нет! — Лине стало плохо, когда она увидела, что Гадес уходит в себя, замыкается. Она потянулась к нему, но он снова сделал шаг назад. — Я действительно думала то, что говорила, и мои поступки были искренними. Просто вот это тело не мое, оно — ложь. Все остальное правда, Я люблю тебя, действительно люблю.

— Разве любовь может строиться на лжи? — холодно спросил Гадес.

— Прошу, не надо! — умоляюще произнесла Лина, пытаясь достучаться до человека, скрывавшегося в теле бога. — Не расставайся со мной вот так. Да, мы не можем быть вместе. Я должна вернуться в свой мир, но пусть не будет между нами того, что причинит боль, когда мы расстанемся.

— Нечего молить его о любви, как будто ты рядовая смертная, Каролина, — перебила ее Деметра. — В тебе достаточно божественной сути, чтобы проявить больше гордости.

Лина резко развернулась к Деметре.

— Это все ты затеяла! Он любит меня; ему просто кажется сейчас, что его предали, потому что ты настаиваешь, чтобы ложь продолжалась. Я его не виню... как еще он мог бы сейчас себя чувствовать?

Деметра вскинула безупречные брови.

— Ты веришь, что он тебя любит, Каролина Франческа Санторо? Что ж, давай проверим эту твою веру в бессмертную любовь.

Быстро взмахнув рукой, Деметра осыпала Лину дождем золотых искр. Лина задрожала всем телом, у нее вдруг ужасно закружилась голова. Она закрыла глаза, борясь с тошнотой. А потом ее охватило странное чувство... как будто она только что натянула любимую пару самых удобных джинсов. И, еще не открыв глаз, Лина уже знала, что увидит.

Высокое зеркало, стоявшее в другом конце комнаты, — зеркало, в которое она смотрелась утром, — отразило совсем другой облик. Лина увидела свое настоящее тело. Сияющая юность богини исчезла. Лина стала полнее, старше... и уж конечно, не такой красивой.

— Так ты действительно смертная! — сдавленным голосом пробормотал темный бог.

Лина отвела взгляд от зеркала и посмотрела на Гадеса. Он во все глаза таращился на нее, и на его лице отражались потрясение и недоверие.

— Да, я смертная, — кивнула она. Расправив плечи, она уронила на пол простыню, чтобы Гадес мог увидеть ее с головы до ног. — И еще я та самая женщина, которая любит тебя.

Гадес отвернулся, не желая смотреть на нее.

— Как же ты могла лгать мне все это время?

— А что хорошего в такой правде? — негодующе вмешалась Деметра. — Ты бы сразу отвернулся от нее, как отворачиваешься сейчас. — В ее тоне зазвучал сарказм. — Но ты, по крайней мере, обладал телом богини, владыка умерших. Ирония в том, что ты должен благодарить за это простую смертную. Ни одна настоящая богиня не захотела бы иметь дело с тобой.