Богиня весны

— Прошу, поднимись, — быстро сказала Лина, пытаясь понять, почему ей вдруг с первого взгляда не понравилась эта умершая.

Стенопия снова выпрямилась. Выказав должное уважение богине, она больше не обращала внимания на Персефону, устремив взгляд своих больших, сильно подведенных сурьмой глаз на Гадеса.

— Я пришла, великий бог, чтобы попросить позволения испить вод реки Леты и снова родиться в мире смертных.

Гадес пристально посмотрел на нее. И когда он заговорил, в его голосе прозвучали такая уверенность и божественная властность, что у Лины мурашки побежали по коже.

— Это довольно необычная просьба, Стенопия. Ты и сама знаешь, что духам тех, кто покончил с собой, редко позволяется испить вод Леты.

Лина вздрогнула. Эта женщина сама убила себя? Но почему?

Стенопия скромно потупила взор.

— Как тебе известно, великий бог, я на самом деле не собиралась умирать.

Она произнесла титул «великий бог» с откровенной нежностью. Лина почувствовала, как ее рот сам собой открылся. Женщина явно заигрывала с Гадесом!

В голосе умершей зазвучала легкая обида.

— Это был всего лишь трагический несчастный случай. Неужели я должна расплачиваться за него целую вечность?

— Что ты поняла, когда брела по берегам Ахерона? — резко спросил Гадес.

Стенопия помолчала, как будто приводя в порядок мысли. А когда она снова заговорила, ее слова звучали как мурлыканье.

— Я поняла, что поступила неразумно. И я никогда не повторю подобного, великий бог Подземного мира.

Гадес прищурился, в его низком голосе послышалась неприязнь.

— Значит, ты почти ничего не поняла. Ты загорелась похотью к Беллерофонту, юноше вдвое моложе тебя. Когда он отверг твои притязания, ты солгала мужу, заявив, что Беллерофонт пытался изнасиловать тебя. К счастью, Афина помешала ему убить юношу. Богиня проявила мудрость, отдав Беллерофонта твоей младшей сестре. Она куда больше заслуживала этого.

— Эта серая мышь совсем не заслужила такого мужа, как Беллерофонт! — взъярилась Стенопия, и от гнева черты ее лица исказились, став жесткими и грубыми.

Гадес продолжал, как будто Стенопия не произнесла ни звука:

— Да, ты не собиралась убивать себя, я это знаю. Ты хотела только напугать своих родных и причинить им такую боль и печаль, чтобы они отвергли брак, устроенный Афиной, и с позором изгнали Беллерофонта. Тебе просто не повезло, твоя горничная проспала и нашла тебя, когда уже было поздно, ты истекла кровью и тебя невозможно было спасти.

Стенопия отвела глаза от пронзающего взгляда бога и прижала ко лбу холодную белую руку, как будто слова Гадеса невероятно огорчили ее.

— В следующей жизни я буду вести себя более мудро, — с придыханием выговорила она.

— Но где же твое раскаяние, Стенопия? — ледяным тоном спросил Гадес. — Ты пыталась раздобыть любовь с помощью лжи и совращения. Однако любовь не растет на столь ядовитой почве.

— Но ты просто не понимаешь! — с отчаянием произнесла умершая. — Я так сильно его хотела! Он должен был в ответ захотеть меня! Я была все же красива и желанна!

— Любовь не растет на столь ядовитой почве, — повторил Гадес. — Страсть и желание — всего лишь малая часть любви, в ней есть еще кое-что, чего ты так и не поняла, — Гадес грустно покачал головой. — Я отказываю в твоей просьбе, Стенопия. Приказываю тебе вернуться к берегам Ахерона, реки скорби. Возможно, если ты проведешь там больше времени, это поможет тебе открыть сердце и понять, что есть в мире многое кроме твоих эгоистических желаний. И не проси о новой встрече со мной раньше чем через столетие.

Рот Стенопии открылся в беззвучном крике; мощный порыв ветра ворвался в тронный зал, закрутился вокруг умершей, как торнадо, подхватил ее и унес прочь.

Япис поднял копье, чтобы подать знак следующему духу выйти вперед, но Гадес взмахнул рукой, останавливая даймона. И повернулся к Лине.

— Что ты думаешь о моем приговоре? — спросил он.

— Думаю, ты поступил мудро, — без малейших колебаний ответила Лина. — Я не знаю всей истории этой женщины, но, судя по тому, что я услышала, она совершила нечто ужасное и ничуть не сожалеет об этом. Хотя она заставила меня кое о чем задуматься.

Гадес кивнул, предлагая Лине продолжить.

— Если бы она выпила воды Леты, она бы забыла свою прошлую жизнь?

— Да, — ответил Гадес.

— А как личность она изменилась бы или нет? Я хочу сказать, это забвение... ну, оно похоже на то, как если бы с доски стерли абсолютно все, или же в душе остаются старые склонности?