Богиня весны

— Мы видели сегодня нечто совершенно чудесное, — сказала она.

— Да, и это лучшая в мире магия... та, которую творят души и которая не создана богами.

— Разве боги не сводят души вместе?

Гадес фыркнул.

— Нет. Души смертных сами находят друг друга; они не нуждаются во вмешательстве богов.

Его слова породили у Лины новый вопрос.

— А те, кто уже умер, тоже могут влюбиться? — спросила она, вспомнив, как смущалась Эвридика при виде Яписа. — Или только те, кто любил друг друга при жизни, обладают даром любить и после смерти?

— На этот вопрос ты можешь ответить и сама, Персефона.

Лина удивленно посмотрела на него, однако Гадес продолжал рассуждать:

— Подумай, богиня. Что такое любовь? Что рождает ее — тело или душа?

— Ну, если ты говоришь об истинной любви, а не о страсти или похоти, то я бы сказала: ее рождает душа.

Гадес кивнул.

— Да, тело — всего лишь оболочка, временное облачение для истинной сути.

— Значит, те души, что находятся в Элизиуме или даже в твоем дворце, могут полюбить?

— Любой из бесчисленных умерших, если он готов к настоящей любви, может найти свою пару. — Гадес нахмурился. — Но далеко не все души способны на это чувство.

— Ты говоришь о душах смертных или о душах богов?

Гадес остановился и повернулся к ней лицом. Они были очень близко друг к другу, и рука Лины все еще лежала на руке Гадеса. Темный бог немного замялся, прежде чем ответить Лине. Потом уже знакомым жестом осторожно погладил ее по щеке.

— Я не могу говорить за других богов, только за себя. Моя душа жаждет вечной любви. — Он наклонился и поцеловал ее в щеку. — Ну вот, кажется, мы вернулись туда, откуда отправились.

Лина оглянулась через плечо и удивленно моргнула. Они стояли у начала узкой дорожки, что вела к ее балкону.

Не говоря ни слова, Гадес обхватил ее лицо ладонями так нежно, что Лина ожидала: поцелуй будет коротким и ласковым. Однако когда их губы встретились, она поняла, что здорово ошибалась. Темный бог не спешил отрываться от нее, его руки зарылись в ее волосы, потом принялись гладить шею... Лина провела ладонями по мускулам его рук, снова изумляясь их силе, А он, прежде чем закончить поцелуй, осторожно прикусил ее нижнюю губу. И, не выпуская богиню из объятий, спросил:

— Поедешь утром со мной на верховую прогулку?

Голос бога был хриплым от желания.

Лина, внутренне трепеща, кивнула:

— Да.

— Тогда до завтра.

Он неохотно отпустил ее, отвел прядь волос с ее лица... Потом, поклонившись, развернулся и пошел прочь.

Лина, едва переставляя ноги, поднялась по ступеням на балкон и вошла в комнату. Упав на кровать, она увидела свое отражение в зеркале перед туалетным столом. Щеки пылали, волосы выглядели просто дико. Плащ Гадеса сбился, ночная сорочка была перепачкана, к подолу прилипло несколько сосновых игл. И через всю комнату Лина видела четкие очертания напрягшихся сосков.

— Miserieordioso madre di Dio! — пробормотала она самое крепкое из бабушкиных выражений. — Тебе сорок три года! — сообщила она своему отражению. — А ты себя ведешь, как будто тебе... как будто... — Она покачала головой, глядя на свое незнакомое юное лицо. — Как никогда. Ни один мужчина никогда не вызывал в тебе подобных чувств. И еще он желает вечной любви! — Лина закрыла глаза. — Ох, Деметра! И что мне теперь делать?

Глава 19

— Милая, по-моему, ты это изобразила как настоящий художник! — Лина внимательно рассматривала рисунок углем на пергаменте.

Она ожидала, что нарисованная Эвридикой карта будет просто грубым наброском, однако, когда полупрозрачная девушка развернула перед ней пергамент, Лина была поражена качеством работы. План дворца был начерчен сильными четкими линиями, каждая его часть была обозначена затейливой надписью; но что произвело на Лину наиболее сильное впечатление, так это тщательно прорисованные предметы, символизировавшие различные помещения. Чтобы отметить главный обеденный зал, Эвридика нарисовала крошечный резной стол и канделябры. Тронный зал обозначался изображением трона Гадеса. Эвридика даже нарисовала цветы, окружавшие роскошный фонтан в центре внутреннего двора.

— Тебе правда нравится? — робко спросила Эвридика. — Но он еще не закончен. Мне нужно добавить кое-какие детали.

— Это просто чудесно! Ты всегда умела рисовать?

Лицо Эвридики горело оживлением.