В присутствии врага

Линли и Нката наблюдали, как констебль захлопывает дверцу патрульной машины и увозит Джека Беарда, чтобы хоть с запозданием доставить к утренней трапезе в Бейзуотере, где, как объяснил им бродяга, от него ждут «помощи с мытьем посуды в качестве платы за харч, понимаете?».

— Значит, это не он, — сказал Нката. — Не хотите взять у него отпечатки, чтобы уж наверняка?

— Нам не нужны его отпечатки, — ответил Линли. — Он отсидел. Они есть в деле. Если бы они совпали с теми, что мы сняли, нам бы уже сообщили.

Линли подумал о том, что сказал им старик. Если кто-то позвонил в полицию, чтобы его убрали из Кросс-Киз-клоуз до похищения Шарлотты Боуэн, следовательно, это был человек, который мог наблюдать за местностью, который прятался или жил поблизости. Он стал соображать, какая из возможностей наиболее вероятна, и вспомнил, что сказал ему накануне вечером Сент-Джеймс об уменьшительном имени Шарлотты и о том, кто им пользовался.

— Уинстон, — обратился Линли к констеблю, — что у нас слышно из Белфаста? Ответ еще не поступил?

— Пока нет. Считаете, надо потрясти их дерево?

— Считаю, — сказал Линли. — Но потрясите его из машины. Нам надо нанести визит в Мэрилебон.

Местоположение Беверстокской школы для мальчиков не стало стержнем расследования, как могла надеяться Барбара. Да, она находилась близко, но ее территория, вопреки догадкам Барбары, не граничила с землями ветряной мельницы. Более того, школа стояла сразу за Вуттон-Кроссом, на обширном участке, который когда-то был поместьем одного пшеничного короля.

Робин сообщил ей обо всем этом поздно ночью, когда они возвращались в Вуттон-Кросс. Вот как раз ворота Беверстока, сказал он и указал на них — громадные кованые створки между двух кирпичных колонн, увенчанных соколами, — когда «эскорт» проносился мимо.

— Каким образом Беверсток укладывается в нашу картинку? — поинтересовался он.

— Не знаю. — Вздохнув, Барбара закурила. — Была у меня мысль… Один из наших лондонских подозреваемых закончил Беверсток. Лаксфорд. Газетчик.

— Значит он настоящий джентльмен, — заметил Робин. — В Беверсток можно попасть если только получишь стипендию или кровь у тебя нужной группы.

Его отношение к подобным заведениям, похоже, совпадало с мнением о них Барбары.

— Как я понимаю, у вас кровь не той группы? — сказала она.

— Я ходил в начальную школу в деревне. Потом в среднюю в Мальборо.

— Стало быть, у вас в роду нет выпускников Беверстока?

Он глянул на нее и просто ответил:

— У меня в роду вообще никого нет, Барбара. Если вы понимаете, о чем я.

Она прекрасно понимала. Нельзя прожить в Англии всю жизнь и не понимать, что это значит. Ее собственные родственники имели не больше веса в обществе, чем пылинки, хотя и были не столь многочисленны.

— Моя семья древнее Великой хартии вольностей, — сказала она, — но это не та древность, о которой будешь трубить На каждом перекрестке. Выдающихся людей среди моих предков не было, потому что людьми-то они стали совсем недавно.

Робин хмыкнул и снова глянул на нее. Трудно было не заметить, что этот взгляд полон восхищения.

— Можно подумать, вас не трогает, что вы никто.

— По моему мнению, ты никто, если сам считаешь себя никем.

В «Приюте жаворонка» они разделились. Робин пошел в гостиную, где, несмотря на поздний час, его ждала мать, Барбара — наверх, где рухнула на кровать. Но прежде она услышала, как Коррин говорила:

— Робби, Селия пришла к нам сегодня только потому…

И Робин перебил ее:

— Селию мы обсуждать не будем. Занимайся Сэмом Кори, а меня оставь в покое.

Коррин возразила дрожащим голосом:

— Но, дружочек…

На что Робин коротко ответил:

— Это Сэм, мам, правильно?

Засыпая, Барбара думала о том, как же должен Робин благословлять избавление, которое несла ему помолвка Сэма Кори с его матерью. Она все еще размышляла об этом на следующее утро, когда закончила разговаривать с Линли и нашла всех троих — Сэма Кори, Коррин и Робина — в гостиной.

Коррин и Сэм сидели за столом, наклонившись друг к другу. Коррин приговаривала с присвистом:

— Подумать только, Сэмми. Боже мой. Боже мой. Сэм растирал ей спину, словно помогая дышать, и, мрачно качая все время головой, выражал свое отношение к разоблачениям таблоида. Это был «Осведомитель», заметила Барбара. Сэм и Коррин читали статью, написанную Деннисом Лаксфордом ради спасения своего сына.