В присутствии врага

— По временам этот район кажется не слишком гостеприимным.

— Да. Ну, я мало выхожу.

— Когда вы в последний раз были в Белфасте?

— Три года назад. Нет, четыре. На свадьбе своей сестры.

На большой стереоколонке Чэмберс раскопал среди груды журналов и нот фотографию в картонной рамке и протянул Линли.

На снимке многочисленная семья собралась вокруг жениха и невесты. Линли насчитал восемь братьев и сестер и увидел Чэмберса, чувствовавшего себя не в своей тарелке и примостившегося с краю, чуть в стороне от всей группы, стоявшей, в противоположность ему, рука об руку.

— Четыре года, — заметил Линли. — Довольно долгое время. Никто из ваших родных не живет сейчас в Лондоне?

— Нет

— И вы с ними-не видитесь?

— Нет.

— Любопытно. — Линли вернул фотографию.

— Почему? Оттого, что мы ирландцы, вы ожидаете, что мы живем все скопом?

— У вас с ними натянутые отношения?

— Я больше не хожу в церковь.

— Почему так?

Чэмберс снова заправил за уши волосы. Нажал несколько клавиш на электрооргане. Прозвучал нестройный аккорд.

— Послушайте, инспектор, вы пришли поговорить о Лотти Боуэн. Я рассказал вам, что знаю. Она пришла сюда на занятие. После этого мы поболтали. Потом она ушла.

— И никто ее не видел.

— Ничем не могу помочь. Я за это не в ответе. Если бы я знал, что ее похитят, я бы проводил ее до дома. Но у меня не было причин подозревать, что где-то тут таится опасность. Краж со взломом здесь нет. Ни на кого не нападают. Наркотиками не торгуют. Поэтому я отпустил ее одну, и вот что случилось, и теперь я хреново себя чувствую, но я к этому непричастен.

— Боюсь, вам потребуется подтверждение этого факта.

— И где же мне его раздобыть?

— Думаю, вы можете получить его от того, кто был у вас наверху, когда мистер Сент-Джеймс приходил к вам в среду. Если кто-то — а не Шарлотта Боуэн — действительно был с вами в доме. Можем мы узнать ее имя и адрес?

Чэмберс нервно втянул нижнюю губу, и на подбородке у него образовалась ямочка. Он уставился куда-то в пространство, словно разглядывая нечто, недоступное взорам других. Это был взгляд человека, которому есть что скрывать.

— Мистер Чзмберс, — сказал Линли. — Мне нет нужды говорить вам, насколько серьезно ваше положение. В прошлом вы имели касательство к ИРА, а мы расследуем похищение и убийство дочери члена парламента, не скрывающего своей неприкрытой враждебности к ИРА. Вы связаны с этой девочкой, вы последний из известных нам людей, кто ее видел. Если есть человек, который может подтвердить, что вы не имеете отношения к исчезновению Шарлотты Боуэн, я предлагаю сообщить о нем прямо сейчас.

— Хорошо, — проговорил Чэмберс, но сначала потребовал еще глоток виски для подкрепления.

Вечером в среду, сообщил он, отводя взгляд, у него была не женщина, а мужчина. Рассел Маевски, хотя инспектор может скорее вспомнить его по профессиональному имени. Рассел Мейн.

— Телеактер, — сказал Линли Нката. — Играет копа.

— Мы вместе три года, почти четыре. — Чэмберс смотрел куда угодно, только не на полицейских. — Мы соблюдаем осторожность из-за людской предубежденности.

Расc живет здесь, заключил Чэмберс. Сейчас он на съемках и вернется не раньше девяти или десяти вечера. Но если полиции надо с ним поговорить…

Линли протянул музыканту карточку.

— Попросите мистера Мейна позвонить.

Снова оказавшись в переулке, когда за ними закрылась дверь и изнутри снова послышалась музыка, Нката сказал:

— Думаете, он знает, что ребята из нашего особого отдела держат его под микроскопом?

— Если не знает, — ответил Линли, — то теперь будет подозревать.

Они направились к Мэрилебон-лейн. Линли мысленно прошелся по тому, что было им известно на данный момент. У них накапливалось существенное количество информации и фактов: от отпечатков пальцев до лекарства, выдаваемого по рецепту, от школьной формы, найденной в Уилтшире, до очков, обнаруженных в машине в Лондоне. Должен был существовать логический ход, с помощью которого все, что они накапливали, можно было связать воедино. Им нужно было только напрячь зрение, чтобы увидеть рисунок. В конечном счете, все, что у них было, и все, что они имели, должно быть привязано к одному человеку. И это был человек, осведомленный о том, чья дочь Шарлотта, достаточно изобретательный, чтобы осуществить два успешных похищения, и настолько дерзкий, чтобы действовать среди бела дня.