Мне – 65

Естественно, не подъезжая к Владивостоку, весь поезд опустел, к нашему удивлению.

– А как же?.. – спросил я ошарашенно.

– Что непонятно, парень?

Я помялся, сказал осторожно:

– Нам нужно во Владивосток…

– Во Владик? Идите вон на автобус.

– А он куда?

– Чудаки, – ответил мужик весело, – да все едут во Владик. И ни у кого нет пропусков. Ну, почти ни у кого.

Второй буркнул:

– Можно дождаться электрички. Она придет минут через десять, зато не надо тесниться, как в автобусе.

В самом деле, большинство осталось ждать электрички, а самые нетерпеливые побежали к автобусной остановке, куда как раз подкатил автобус. Мы же погрузились в электричку, что подошла к перрону чуть позже, и благополучно въехали в закрытый для посторонних город.

Часы не переводили, и потому ошарашивали всех, кто спрашивал, который час, разницей в восемь часов, пока не добрались до Тихого океана и не попили оттуда воды. С того момента решили считать себя туземным населением.

Дальше – обычные приключения уже крепкого молодого парня, драки, ножи, бичевание, в конце концов, когда кончились все деньги – пошли работать в 29-ю горно-таежную геологоразведовательную экспедицию. Еще она называлась Иманской. Даже Правоиманской. После чего я на всю жизнь получил право насмехаться над рассказами о трудной работе геологов. Вот у токарей или слесарей – да, трудная. Но у геологов – лафа, кайф, как сказали бы через тридцать-сорок лет.

И еще одна легенда, которую распространили кинематографисты и писатели, но которой, увы, нет места в жизни. О присутствии женщин в экспедициях. Во всяком случае, я их не видел, хотя геологоразведовательных партий повидал не десятки. Все они уходили с базы по пять человек, и в них никогда не было женщины.

Что такое женщина? Нет, сперва иначе: что такое отправиться в тайгу на геологоразведку? Это значит, что с первого по третье мая пьем и гуляем, а потом нас грузят в вертолет и высаживают в глубине тайги. Оттуда медленно движемся от пункта А до пункта Б, никогда не встречая жилья, не встречая людей вообще. И только перед ноябрем начинаем собираться в обратный путь. То есть за двое суток до праздника Великого Октября, для малограмотных напоминаю, что это отмечали 7 ноября, нас забирают. Всего лишь потому, что наступает зима, а когда снегу до пояса, не походишь по тайге в поисках полезных ископаемых. Геологи зимой не работают, а лишь неспешно обрабатывают полученную за лето информацию. Это, конечно, тоже работа. Плюс – два месяца отпуска, но… только зимой, что и понятно.

И вот, возвращаясь к нашим баранам, как может находиться в отряде женщина, когда мы спим в одной палатке, сушимся после дождя голые у костра? Так, без женщин, мы еще вспоминаем о них в первые дни, все рассказываем случаи, кто, когда и как жарил: слова «трахал» не существовало, – а потом за неимением раздражителей постепенно успокаиваемся. Женщины исчезают даже из снов.

Да, конечно, если бы у нас были газеты, радио, если бы мы хотя бы слышали женские голоса, то нас бы продолжали мучить искушения, как святых антониев в пещерах. Но когда их нет – все спокойно.

Но что началось бы, если бы в отряде была женщина?

Геолог – самая романтичная, таинственная и загадочная из профессий. Это раньше стремились стать моряками, чтобы открывать новые земли, потом летчиками и полярниками, дабы достичь самых дальних точек земли. А сейчас осталось только побывать там, где «не ступала нога человека», нанести на карту последние реки, горы, отыскать крупные месторождения полезных ископаемых.

И хотя над планетой уже не только искусственные спутники, но и Юрий Гагарин недавно совершил полет в космос, однако этих спутников кот наплакал, да и те пока что шпионят за подозрительными объектами на чужих континентах, а до своей страны руки не доходят.

Сразу скажу, что сперва мы побывали в тех местах, где прошел Арсеньев и его Дерсу Узала, а потом углубились в настоящие дебри, где до нас в самом деле не ступала нога человека.

Наносили на карту мелкие реки, что прятались в дремучих зарослях Уссурийской тайги, наткнулись на месторождения олова, редких металлов и, конечно же, золота.

С золотом вообще невероятное: натыкаемся чуть ли не на каждом шагу. Мы, четверо европейцев, ликовали, только наш старший был настроен скептически.

И только зимой, когда вышли к базе, мы узнали кое-что о себестоимости, целесообразности и прочих скучных вещах, которые не позволят тут же начинать добычу золота там, где мы его обнаружили.