Год крысы. Видунья

– На кого отвлекся-то? – похабно зароготали парни.

– Дураки, – обиделся Цыка, – меня хозяин к Бывшему посылал, стегно вяленое отнести и три каравая с тмином. Он же хоть дурной-дурной, а платит получше здорового! Вошел я в избу, окликнул, гляжу – лежит на кровати, с головой в меховое одеяло укутался, дрожит мелко. Думаю – чего это он в такую жарень? Может, приболел, лихорадка его колотит? Подошел поближе – а оно как брызнет в стороны, как побежит по полу, по стенам! Не одеяло – крысы, сотни крыс! И матерые, и мелкота навроде мышей, а все туда же: обглодали дочиста, даже кровь с простыней выгрызли, только розовый костяк на кровати и остался. Бррр, теперь год сниться будет, как крысы из глазниц и реберной клети выбегают, меж костей протискиваются… Да мимо меня, да по мне, да во двор… я туда же – и блевать за угол! Весь обед там оставил, и до сих пор от еды воротит…

Забулькало – с питьем рассказчик сохранил более нежные отношения.

– Видать, помер старик, а они на запах стянулись, – рыгнув, заключил он.

– Ужас-то какой… – с содроганием протянула доярка, нарушив потрясенное молчание слушателей. – Я б там на месте сомлела!

– А я б, наоборот, не растерялся и хорошенько обшарил развалюху, – за глаза расхрабрился ее дружок. – Если Бывший до последнего не скупился, значит, еще полна была кубышечка.

– Не дотумкал, – с сожалением признал Цыка. – А сейчас поздно уже, я хозяину все рассказал. Небось сам завтра полезет, только голову с кузнецом для храбрости кликнет…

– А сейчас сбегать?

– Да ну тебя! – разозлился парень – и на себя, что дал маху, и на друга, что растравливает душу. – Сам беги.

«Храбрый» батрак еще немного поворчал, поязвил, но тоже никуда не пошел. Найдешь еще те деньги или нет – неизвестно, а вот прокляты они наверняка.

Рыска сжалась в комочек и натянула покрывало до макушки.

Только она знала, что крысы не стали ждать запаха.

Глава 3

Крысы живут стаями, сообщая собратьям о найденной пище и ловушках.

Там же

Дождь хлынул перед самым рассветом, и под него Рыска наконец заснула – хотя громыхало и лупило по черепице так, что перебудило даже батраков внизу.

Зато и шелеста фасоли больше не слышно было.

Лило долго, щедро, доверху заполнив колоду для скота и все промоины на дороге. Обмелевшая река впервые за месяц дотянулась до камышей и накрыла отмель напротив вески. Жабы, невесть где прятавшиеся всю засуху, теперь важно шлепали по траве и ошметками грязи качались в лужах, побулькивая от удовольствия. Отмытые от пыли листья блестели, будто глазурованные, а между ними бусинками сверкали зеленые плоды: яблочки, сливки, грушки. До чего ж вовремя дождь пошел, еще день-два – и осыпались бы от зноя!

Расторговавшись, туча встряхнула потрепанным подолом, напоследок осыпав Приболотье мелким, мгновенно растаявшим градом, и уплыла в сторону города. Судя по выцветшим, поднявшимся ввысь облачным клубам, на его долю осталась одна морось.

Ради такого праздника детей разбудили не со вторыми петухами, а с третьими.^[5]

– Вставайте, лодыри! – Фесся постучала в потолок черенком метлы, как раз под тем местом, где спал Жар. Мальчишка так и сел на тюфяке, проснувшись уже потом. – Я что, сама посуду мыть буду?

– Небось не растаешь, – пробурчал Жар, но покрывало отбросил. – Эй, малая, гляди, куда прешь! Я ж тебе вчера сказал – до прялки!

Рыска перевела заспанные глаза на потолок и ойкнула. Там, едва различимое в утреннем полумраке, висело серое яблоко осиного гнезда. У обращенного вниз выхода сидела, подозрительно сжимая и разжимая брюшко, полосатая стражница. Еще несколько ползали взад-вперед по стенкам, ожидая, когда станет посветлее и можно будет лететь на промысел.

– Ты, главное, башкой его не задень и руками рядом не маши, – предупредил мальчишка. – Тогда не тронут.

– А сковырнуть его никак нельзя? – жалобно спросила девочка. Ночью крысы, днем осы, вот попала!

– Попробуй, – вкрадчиво посоветовал Жар и быстро-быстро пополз к выходу. – Только подожди, пока я с чердака слезу!

Рыска смолчала – слишком хорошо помнила, как их соседка, баба Нюща, попыталась расправиться с осиным гнездом в стогу, вывернув его оттуда вилами. Гнездо оказалось здоровущим, с тележное колесо, и взвившиеся на его защиту осы гнали бабку, позабывшую про возраст и болячки, аж до самого ровка. Брошенные под стогом вилы удалось забрать только на третий день, когда осы смирились с потерей и разлетелись лепить новые домики.

---

5 На заре.