Год крысы. Видунья

– Что тут у вас, на хуторе, слышно? – Мать покрутила головой, словно надеясь обнаружить в сумраке сеней занятную новость.

Девушка неопределенно пожала плечами. Ну, Ласточка вчера двух телят родила, один черный, а другой белый, весь хутор сбежался посмотреть. Только вряд ли матери это будет интересно. Она и Ласточку-то никогда не видела, не поймет, в чем шутка.

– А к нам сегодня сборщик налогов приезжал. – Сменив тему, мать стала куда искреннее. – Всю веску переполошил, не знаем, что и думать!

Рыска молча смотрела на нее. Восемь лет не приходила, а тут вот – пришла. Заботливая. Небось долго решали, кого среди ночи на хутор отправить, чтобы Сурок собак не спустил. А тут матушка по любимой дочурке соскучилась, святое дело!

– Насчет чего? – сухо поинтересовалась девушка.

– Да вот, слухи тут ходят… про войну-то… Ты как думаешь – будет, а? – затаила дыхание мать.

У Рыски аж язык зачесался для язвительного: «Я ж тебе сразу, еще из-за двери ответила!» Пусть им там, в веске, тоже сон отобьет.

Но дразнить судьбу девушка побоялась. Накличешь еще!

– Мне-то откуда знать? – хмуро сказала она. – Может, будет, а может, и нет. Это только тсарю известно.

Мама заискивающе хихикнула:

– До него поди доберись, да и не родня он нам.

– А я чего – родня, что ли? – грубо спросила Рыска.

Мать ахнула, всплеснула руками. Прежде чем она успела опомниться, девушка отвернулась, буркнула: «Чтоб больше меня по такой ерунде не будили!» – и, не оборачиваясь, пошла к лестнице.

Спохватилась Рыска уже на чердаке. Надо же, три года здесь не ночует, а стоило задуматься – ноги сами привели. Вот глупость какая, теперь не слезть, пока эта из сеней не уйдет!

Девушка на цыпочках пробралась к своему детскому тюфяку, села и угрюмо подперла кулаком подбородок. Полная луна светила прямо в окошечко, ярко освещая кусок пола. Рыска знала, что это ненадолго: через лучину-другую она сдвинется по небу, и на чердаке резко потемнеет.

Слышно было, как мама тихонько плачется дедку:

– Вот вырастила доченьку! Я из-за нее такую муку приняла, поила, кормила, заботилась… а она! Верно говорят: яблочко от яблоньки…

Дедок дипломатично молчал. Рыске ужасно хотелось выкрикнуть что-нибудь обидное вроде: «Ты ж яблонька и есть!», – но это было бы уже совсем по-детски. К тому же мать разойдется еще сильнее, начнет причитать в голос, вообще весь дом перебудит.

Наконец гостья выговорилась и с надеждой спросила у дедка:

– Как там мой племянничек? Жениться еще не собирается?

– Вроде насмотрели какую-то, на хуторах под Зелеными Сыроежками, – с облегчением отозвался старик (кому приятно слушать бабьи жалобы, да еще, прямо сказать, несправедливые?). – После праздника в гости поедут, знакомиться.

– Хорошо бы. – Голос матери тоже повеселел. – Дай-то Богиня, и моего кукушонка удастся пристроить.

Рыска стиснула кулаки. Ах вот оно как! Выходит, Сурку эта идея не сегодня в голову пришла, был уже у них с братом разговор. А ведь правда, лучшей женки для Пасилки не стоит и искать. Вроде как родня – но не по крови, дети здоровенькие будут. Со здешним хозяйством накоротке, всему обучена, и служанка, и видунья, и знают ее с детства как облупленную…

Шиш вам! Не знаете!!

Девушка рывком перевернула разъеденный мышами, истекающий трухой тюфяк. Монетки заблестели росяной россыпью. Ух ты, Рыска и не подозревала, что за четыре года их скопилось так много! С ухода Жара она сюда не лазила, а новые подношения сразу тратила – то на цветные нитки, то на кусок тесьмы в весковой лавке. Все приданое себе копила, дура… Стыд, с которым она брала первые монеты, прошел без следа – после «такки» девушка наконец-то уверовала в свой дар.

Рыска обеими руками сгребла монеты в кучку пополам с мусором. Кое-как обдула, завязала в обрывок тряпки. Узел вышел тяжелым, приятно оттянул пазуху.

– Ничего, – с угрозой прошептала девушка, – не пропаду. Гадать буду людям, овечку куплю, шерсть стану на продажу прясть. Женихи еще в очередь выстроятся!

Рыска прислушалась – внизу уже было тихо. Дедок выпроводил гостью, потушил свечу и вернулся в каморку.

Девушка бесшумно, как кошка, спустилась с лестницы. Нашарила кухонную дверь, а потом, за печью, заветный сундук. Добра там было пока на донышке: свадебная рубаха для будущего мужа, сметанная на живую нитку, чтоб в случае чего по телу подогнать, несколько платков и полотенец, недовышитое подвенечное платье, большой клубок пряжи и пять носков – еще один завтра собиралась связать. Рыска выгребла все комом, прихватила шерстяную накидку с крючка у двери и, прижимая к груди, так же воровато выскользнула на улицу. Отдышалась, уложила вещи поудобнее. Хорошо бы котомку где-нибудь достать… О, в коровнике же торбы для овса лежат!