Осколки великой мечты

Из своей спальни тревожно прислушивалась, не заведется ли мотор джипа. Но, слава богу, Баргузинов в одиночку все-таки не уехал. Не бросил их.

Ночь Вероника опять провела без сна. Ворочалась. Думала. Прислушивалась к ровному дыханию Василька. Слушала гул самолетов, улетающих из Шереметьева-2 в дальние страны…

В понедельник Баргузинов уехал на работу – или куда он там каждый день уезжал?

Вероника вместе с маленьким Васечкой опять осталась наедине с телефоном. Бродила по комнатам, невыспавшаяся, злая. Через силу занималась хозяйством. Василек словно чувствовал ее состояние, капризничал, плакал.

Телефон не звонил. Шантажисты будто бы знали, что на них расставлены сети.

А под вечер в поле близ особняка снова приехал давешний джип. И опять Вероника с ужасом наблюдала в окно, как вышедшие из него мужчины осматривают местность, показывают пальцами на особняк. Она так растерялась, что даже не сразу позвонила Баргузинову.

Тот приехал, злой, хмурый, – и опять поздно. Люди на джипе уже убрались.

За ужином Вероника неожиданно для себя расплакалась.

– Я не могу так больше!.. – сквозь слезы причитала она. – Я не могу здесь жить!.. Ванечка, ну сделай что-нибудь!..

Больше всего на свете ей теперь хотелось уехать, скрыться, запрятаться. Исчезнуть вместе с Васечкой. Убежать куда-нибудь далеко-далеко.

Бросить к черту особняк, ставший ее тюрьмой. Оставить разлаписто лежащую рядом, под боком, азиатскую, бандитскую Москву.

Улететь к черту из своей странной и страшной страны. Унестись на крыльях тех самых ночных самолетов, что мешали ей спать. Оказаться где-нибудь на чужой земле, где ее никто не знает. Где нет хмурых лиц и угроз… Где прохожие улыбаются друг другу…

– Ваня… – бормотала она сквозь слезы, чуть ли не впервые называя Баргузинова не по фамилии, а по имени. – Ванечка… Давай уедем… Давай уедем куда-нибудь за границу… Как Зойка… И будем жить там… Спокойно…

– Уедем – и что? – жестко спросил Баргузинов.

– Как что?.. Будем жить… Тихо, мирно…

– Да? И ты пойдешь мыть посуду? А я – работать на заправке? Вместе с неграми?

– Но у нас же с тобой есть деньги…

Слезы ее высохли. Начинался деловой разговор.

– Деньги? – презрительно усмехнулся Баргузинов. – Сколько у тебя в заначке?

– Три тысячи… Долларов…

– Разве ж это деньги!..

– А у тебя? – робко спросила она.

Баргузинов снизошел до ответа:

– Все мои деньги – в деле. Оттуда их хер просто так вынешь.

– Можно продать особняк…

– Особняк, говоришь? Мой особняк?.. Ну да, продадим – и купим на эти деньги трехкомнатную квартиру где-нибудь в Вашингтоне.

– Ну и пусть…

– Нет, не пусть! – взорвался Баргузинов. – Не пусть!.. Насчет свалить из совка – это я не против. Хорошо. Давай отсюда свалим! Но кому мы там, за границей, нужны? Кому мы нужны – без денег-то?.. Нищие эмигранты, «сами мы неместные», живем на пособие… Нет, дорогуша моя!..

Баргузинов встал, прошелся по гостиной. Отчего-то казалось, что он ждал этого разговора.

– Уехать отсюда – идея здравая, – продолжил он. – Но канать из России надо – с деньгами. Поняла – с деньгами!.. Чтобы больше никогда ни тебе, ни мне, ни Ваське твоему – не работать!.. И ни в чем не нуждаться!..

– Я… я, честно говоря, думала, что мы богаты…

– Да, мы богаты. По сравнению с пенсионеркой из Тулы. А рядом с американцем – тьфу, голь!..

– Ну так давай эти деньги… Давай их заработаем… Мы же сделали это уже один раз… И ты, и я… Значит, у нас и еще раз получится…

– Заработаем? Ха!.. Миллион долларов ты не заработаешь.

– Ну так давай украдем, – улыбаясь сквозь слезы, произнесла Вера.

Баргузинов криво усмехнулся. Веронике вдруг на секунду показалось, что ему не просто понравились ее слова. Похоже было, что Баргузинов сам подводил ее к этой мысли.

– Ну… – Он усмехнулся и впервые за время разговора твердо посмотрел в глаза Веронике: – Давай украдем.

– Укради, – серьезно сказала она. Баргузинов поморщился. – Или, – поправилась она, – давай украдем вместе.

– Мне нравится ход твоей мысли, – ухмыльнулся он. – Я буду думать в этом направлении. А сейчас – пошли.

Какие-то эротические токи пробежали между ними в конце разговора.

Баргузинов немедленно схватил ее за руку и чуть ли не силой повлек за собой наверх, в спальню.

Запер от Василька дверь на задвижку, грубо раздел ее и быстро и сильно овладел ею.