Башня-2

Оба одеты модно, с уклоном не то в рокеры, не то в гомосеки: те и другие носят одинаковые черные кожанки. У одного с плеча небрежно свисает сумка. Из открытого отделения высунулся толстый собачий поводок.

— Здравствуйте, — сказал один и показал в улыбке крупные белые зубы. — У нас пропала собака. По приметам, что нам передали, она у вас.

— Если так, — ответила Елена упавшим голосом, — то заходите… Он на кухне.

Пес даже не поднял голову, только глаза неотрывно следили за гостями. Один сказал с ходу:

— А, верно!.. Тарзан, иди сюда. Ну же, Тарзан!

Второй сказал довольно:

— Да, да, это он.

Они приблизились к псу, и тут Елена впервые увидела его клыки. Когда он ел, она видела только розовый язык, суп лакал лениво и деликатно, а сейчас верхняя губа приподнялась, блеснуло белое и настолько длинное, что она скорее бы назвала это десантными ножами, чем собачьими клыками. Такими представляла, по голливудским фильмам, бивни вепрей-великанов да еще рога горных козлов!

Первый сказал с нервным смешком:

— Он сердится, что мы его сразу не нашли.

— Гроза, — ответил второй. — Гроза виновата! Он считает нас всемогущими, а раз мы его не нашли, то значит, наказывали…

Он осторожно приблизился, вытащил ошейник, а второй достал длинный поводок из толстой кожи. Пес привстал, пасть открыл шире. Елена услышала предупреждающее рычание, у нее пошли мурашки по коже, а кожа покрылась крупными волдырями.

Рык зарождался в огромной мощной груди пса, обогащался свирепостью в горле, и когда выкатывался из страшной, как у крокодила, пасти, то от близости зубов становился таким же острым и пугающим.

— Ого, — сказал один с нервным смешком, — он сердится!

Второй бросил успокаивающе:

— Он помнит, как ты ему делал уколы от чумки. А уколов никто не любит.

Тем не менее, оба топтались перед псом в нерешительности. Елена спросила подозрительно:

— Так ваш это пес или нет?

Первый замялся, а второй сказал с подкупающей искренностью:

— Моей жены. Он ее любил и слушался больше.

Пес наконец поднялся во весь рост. Елена даже смутно удивилась, что он такой гигант, раньше казался поменьше или же ходил на полусогнутых. Темно-коричневые глаза стали хищно желтыми… мир дрогнул от рыка. Елену отшвырнуло к стене, ей почудилось, что на кухне валится вся посуда, со стен срываются тщательно укрепленные книжные полки, все ломается и лопается.

Парни стояли, превратившись в соляные столбы. Поводок и ошейник вывалились из ослабевших пальцев, на их лицах Елена видела откровенный страх.

Она с трудом отклеилась от стены, сказала как можно тверже:

— Вот пусть ваша жена и приходит за ним. Я могу отдать его только тому, кого он признает!

Она боялась, что они заартачатся, но оба послушно попятились. Когда все трое очутились в прихожей, Елена вернулась и вышвырнула им вслед на площадку поводок и ошейник.

Пес уже лежал на прежнем месте, голову опустил на лапы, смирный и несчастный. Елена опустилась рядом с ним.

— Ну почему ты такой несчастный?

Пес вяло вильнул хвостом. Розовый язык лизнул ей руку. Елена удивилась, что у такого огромного пса язык такой нежный и ласковый. Как-то у подруги к ней на колени забрался котенок, тоже начал облизывать ей руку, так едва не содрал кожу жестким, как наждачная бумага, языком.

— Ладно, — решила она, — будем коротать жизнь вместе. По крайней мере, пока не придет жена этого…

Но чутье говорило, что никакая бабища за ним не явится. И даже то, что эти двое Лохмача впервые увидели в ее квартире.

Дом был самый обыкновенный, типовая шестнадцатиэтажка. Олег открыл входную дверь в подъезд чем-то похожим на ключ, в холле сравнительно чисто, аккуратный лифт доставил на четырнадцатый, а когда Олег повел ее по длинному коридору, Юлия ощутила себя почти дома.

Постучал он деликатно в самую неприметную дверь. Почти сразу по ту сторону послышался легкий перестук каблучков. Дверь распахнулась чересчур доверчиво, без всякого кто там, на пороге появилась миниатюрная изящная девушка в тонкой маечке и коротких шортиках. Олег разом увидел крупные лучистые глаза, широкий, как у лягушонка, рот с по-детски пухлыми и очень красными губами, короткие золотистые волосы, тонкую шейку, разом ощутил ее молодость, свежесть, как у нераскрывшегося еще бутона розы.

— Так беспечно открывают, — сказал он, улыбаясь как можно дружелюбнее, — когда в доме есть большой и сильный пес. Верно?