Башня-2

— Гусь! — воскликнул Таргитай по-детски. — На углях, как и тогда… Как здорово!

Юлия смолчала, что навороченная жаровня с микрокомпьютерами не совсем угли от костра, ее руки деловито разделывали сочную тушку, нож блестел, струйки ароматного запаха вырывались с такой силой, что мелкие капельки заблестели даже на ее щеках.

Затем Юлия увидела, как едят гуся люди из Леса. Жад но, счастливо, самозабвенно, с костями, потрохами, которые приготовила отдельно и вложила в тушку вместе с обжаренной гречневой кашей.

Через мгновение, заполненное треском костей, сопения и чавканья, в тарелках остался только яркий свет люстры. Мрак с недоумением огляделся:

— А где еда?

— Подаю, — ответила Юлия. — Поглотай слюни одну минутку!

Елена по ее знаку начала таскать на стол ветчину, окорока, шейку, буженину, все это исчезало, как в пламени лесного пожара, а Юлия поставила электрогриль на ускоренный режим, запекла еще одного гуся, спохватилась, изготовила огромные отбивные, со злым удовлетворением начала замечать, как челюсти мужчин двигаются все медленнее, ремни распускаются шире, а волчий блеск глаз сменяется сытым довольством.

Глава 47

Елена шепотом сообщила, что во всех трех холодильниках не обнаружила ни бутылки вина, не говоря уже о коньяке, водке или виски.

— Они еще и не курят, — так же шепотом ответила Юлия. — Заметила?

— Еще бы, — прошептала Елена. — У меня ухи пухнут без курева, но не могу же я… если даже Мрак, такой огромный, и то не курит!

— Тащи на стол соки, — распорядилась Юлия.

После ужина перешли в большую гостиную. Юлия поглядывала на Таргитая со страхом и жалостью. В то время как Олег, которому с женщинами не везло, и Мрак, который с ними не умел находить общий язык, все же сейчас с женщинами… надо сказать, хорошенькими, Мрак вон вовсе лег и положил голову Елене на колени, та чешет ему лохматую голову, чистит уши, он блаженно хрюкает, а вот Таргитай… который, по рассказам Олега и Мрака — наверняка пристрастным! — всегда был увешан бабами, сейчас сидит на непомерно длинном диване такой одинокий и жалобный…

Словно какая-то месть, — подумала она сочувствующе. — Одно дали, другое отняли.

Таргитай со вздохом поднялся. В синих, как дневное небо над пустыней, глазах была тоска.

— Надо идти…

— Тарх, — сказал Мрак внезапно, — давай с нами, а? Как прежде?

Таргитай удивился:

— А я с вами… Олег, ты зря тогда ту нейтронную… Нельзя было! Нельзя. Да ты и сам…

Он отступил, от него пошел чистый свет, какого не существовало в природе. Мрак протянул к нему руку, все услышали, как с губ Таргитая сорвалось:

— Увидимся…

В комнате потемнело. Женщины застыли, Олег прошептал:

— Что за нейтронную?.. Нейтронную звезду?.. Когда я ее трогал?

Мрак буркнул:

— Помнишь, ты учил Тарха, как портки надевать: спереди желтое, сзади — коричневое? Он и раньше не особо различал, где зад, где перед. Может быть, ты ту нейтронную еще не трогал, но тронешь… Еще один вещий! Только уже по-другому вещий.

— По-другому, — прошептал Олег. Он был бледным, глаза блуждали. — Еще как по-другому, Даже то, что еще свидимся… Может быть, нас через пять минут прибьют, но что это для Тарха? Он встретит остатки наших молекул в космосе через тысячу лет, обрадуется: а, это вы!

— Ну, ты уж совсем… Как думаешь, он способен повернуть галактики вспять?

Олег вздрогнул, побледнел.

— Не думаю, — ответил он хрипло. Голос дрогнул. — Пока Сверхсущество его только знакомит… показывает… дает резвиться… Он везде бывает, ни черта не понимает, не запоминает, но трогать ему не дают. Разве что занозу выдернуть… Видимо, сама Вселенная с этим справиться не в состоянии, нужен кто-то изнутри. Однако это сейчас ему не дают ничего трогать! У меня мороз по коже, когда подумаю, что этот дурак может в самом деле повернуть разбегание галактик!.. Просто так, чтобы посмотреть, как они все бабахнутся в одну кучу.

Он с яростью ударил кулаком в ладонь другой руки. Звук получился сочный и одновременно гулкий, словно тараном ударили в пропитанные водой городские ворота.

— Ты чего? — спросил Мрак.

— Но почему? Почему — Тарх?.. Будь я бы… Да я бы…

Он задохнулся от прилива чувств и нахлынувших возможностей.

Мрак покачал головой. Голос от обычного рыка упал до рева, а затем зазвучал непривычно тихо, словно шум большой реки, что из горных теснин вырвалась на простор, где можно не ломать скалы: