Зубы настежь

– А правда, – спросила она, – что ты сразил самого Громоблещущего Низвергателя Королевств и Тронов?

– Брехня, – ответил я равнодушно.

Она оживилась:

– Вот и я так сказала! Низвергатель – великий воин. С ним не совладать и отряду варваров.

Я промолчал. От принцессы веяло свежестью чистого вымытого здорового тела. Тонкие ремешки не закрывали грудь, только чисто символически прикрывали розовые соски, а сама грудь, как две полные чаши, красиво и вызывающе покачивалась в такт конскому шагу.

Прогрохотали копыта крупного коня, я опять же, не оборачиваясь, видел как подъезжает ее бессменный защитник. Слева пахнуло запахом розового масла, герцог даже в походе следит за внешностью.

– Что случилось, принцесса? – спросил он ревниво. – Это варвар снова оскорбил вас?

Я не помнил, чтобы я оскорблял ее раньше, но смолчал, смотрел в точку над конскими ушами, где смыкался небокрай с земнокраем. Я чувствовал испытующий взгляд принцессы, но пауза длилась как кроманьонская эра, наконец принцесса бросила насмешливо:

– Он только что признался, что вовсе не убивал Низвергателя!

Герцог хмыкнул, я перехватил странный взгляд, который он бросил в мою сторону.

– Я тоже не верил этим слухам, – сказал он довольно. – Разве что в спину, а то и вовсе сонного...

Мой конь ржанул и пошел вперед лихим наметом. Я не состою у них на службе, просить позволения удалиться не обязан. Раньше бы обиделся, вспылил, исходил бы бессильной злостью, но с такими глыбами мышц чувствуешь себя странно защищенным даже от оскорблений. Говорят же, что самые злобные собаки – мелкие, а всякие там гиганты сенбернары – одно добродушие.

Волк сидел впереди на тропке, довольный как крокодил, утащивший антилопу, а на ветке сверху нахохлилось черное порождение ночи. Ветка, несмотря на толщину оглобли, заметно прогнулась и потрескивала. У волка из раскрытой пасти капнула красная капелька, Не глядя, он подхватил языком, в желтых глазах были насмешка и благожелательная сытость напополам с неосознанным превосходством.

–Ну как? – спросил он, когда мы приблизились.

Конь попытался достать его копытом, волк с готовностью показал клыки, и конь передумал. Или отложил для более удобного случая.

– Меняемся? – предложил я.

Шерсть на спине волка поднялась как у дикобраза иглы:

– Ни за каких зайцев!.. Вы уже мимо трех хороших ручьев проехали, не заметили. А это пернатое в одном даже рыбешку поймало. Правда, дохлую. Кверху пузом плавала.

Ворон даже не соизволил ответить, тяжелый и сытый. Когтистые лапы с такой силой обхватили ветку, что оттуда срывались прозрачные капли. На когтях прилипли крохотные волоконца, при виде которых у меня тоже поднялась шерсть на спине. Я бы их назвал, скорее, остатками человечины, чем рыбятины.

– Где следующий? – спросил я.

Волк оживился:

– Ты о добыче?

– Ручей где?

Волк повернул голову. В двух полетах стрелы особнячком красовалась роща с кудрявыми, неправдоподобно красивыми, как нарисованными, деревьями. Солнечные лучи пронизывали ее наискось, кроны искрились как усыпанные изумрудными камешками, а между стволов угадывалась тень, прохлада.

– Ладно, – согласился я. – Раз уж вы так устали... Привал на ночь. Можете не убегать далеко, вы мои спутники.

Волк даже попятился, а ворон буркнул:

– Ты сам еще откаркайся! Скоро заклюют.

– С чего ты взял?

– Мне сверху видно все...

Сзади послышался настигающий стук копыт. Волк отступил еще, прорычал:

– Мы лучше поохотимся... Только разошлись!. Поговорим после.

– Всегда после... – проворчал ворон с неохотой.

Однако оттолкнулся от ветки, та затрещала и пошла к земле, но ком ночи уже снялся в воздух, пошел в сторону леса, тяжелый как цементовоз. Стук копыт сменился шагом, сиплый голос воеводы, чем-то похожий на волчий, проревел за моей спиной:

– Ишь, зверюки... Я такого толстого кабана с крыльями отродясь не видел.

С ним были принцесса и герцог, в трех шагах остановилась стража. Принцесса капризно наморщила носик:

– Он с ними разговаривал?

– А что удивительного? – ответил за меня герцог. – Все животные понимают друг друга.

Воевода нахмурился, старый вояка опасается ссор в походе, но я только выпрямился, раздвинул плечи и улыбнулся широко и по-варварски беспечно. Когда такой торс, такая грудь как в латах, а зубы белые и ровные, то лучше просто пошевелить плечами, а рот открывать пошире, тем самые напоминая, что у герцога зубы-то серые и кривые.