Мир без конца

Стоя перед ним, девочка наклонилась вперед и подставила щеку. Ральф положил изувеченную руку на затылок невесты, развернул к себе лицом и поцеловал в губы. По неуверенной реакции лорд догадался, что ее еще не целовал мужчина. Фитцджеральд застыл — отчасти потому, что это было очень приятно, а отчасти, чтобы позлить присутствующих. Затем, помедлив, он прижал здоровую руку к ее полной, круглой груди. Уже не ребенок. Фитцджеральд отпустил ее и удовлетворенно вздохнул.

— Не будем тянуть со свадьбой, — повернулся Тенч к Керис, которая с трудом подавляла негодование. — В Кингсбриджском соборе, через месяц. — Затем, глядя на Филиппу, обратился к графу: — Поскольку мы женимся по воле его величества Эдуарда, я был бы почтен, лорд Уильям, вашим присутствием.

Ширинг слегка кивнул.

— Сэр Ральф, — вмешалась Керис, — аббат Кингсбриджа передает вам поклон и свое пожелание провести высокое венчание, если, разумеется, этого не захочет сделать новый епископ. — Фитцджеральд милостиво кивнул, и монахиня добавила: — Но мы, кто отвечал за девочку, считаем, что она все-таки слишком молода для семейной жизни.

— Я тоже так считаю, — заметила Филиппа.

— Ты ведь знаешь, сынок, что я несколько лет ждал, прежде чем женился на твоей матери, — начал Джеральд.

Ральф не собирался в который раз выслушивать эту историю.

— В отличие от тебя, отец, жениться на леди Матильде мне повелел король.

— Может быть, подождать, сынок, — высказалась мать.

— Я ждал больше года! Когда король принял решение, ей было двенадцать.

— Нет, конечно, можно повенчаться, все как полагается, но затем вернуть девочку на год в монастырь. Позволь ей стать женщиной. А затем забирай к себе.

Тенч вспыхнул:

— Я могу погибнуть за это время, особенно если король решит вернуться во Францию. А Фитцджеральдам нужен наследник.

— Она еще дитя…

— Какое там дитя! — перебил рыцарь, повышая голос. — Посмотрите на нее! Идиотский монашеский наряд не может даже скрыть ее грудь.

— Это детская пухлость…

— У нее выросли волосы?

От такой откровенности Тилли ахнула и залилась румянцем. Керис медлила. Ральф усмехнулся:

— Может, моя матушка осмотрит ее и скажет?

Керис покачала головой:

— В этом нет необходимости. У Тилли есть волосы там, где они есть у женщины и нет у ребенка.

— Я так и знал. Я видел… — Фитцджеральд осекся, поняв, что не всем нужно знать, при каких обстоятельствах он видел обнаженных ровесниц невесты. — Я догадался, по ее фигуре, — поправился он, не глядя на мать.

В голосе монахини прозвучали умоляющие нотки, что случалось крайне редко:

— Но, лорд, она еще ребенок.

«Плевать мне на ее возраст», — подумал тот, но ответил иначе:

— У нее есть четыре недели, чтобы узнать то, что она должна знать. — Рыцарь многозначительно посмотрел на Керис: — Уверен, ты сможешь обучить ее всему.

Та вспыхнула. Разумеется, предполагалось, что монахиням ничего не известно о супружеских отношениях, но она была подругой его брата. Мод хотела предложить:

— А может быть, компромисс…

— Ты все еще не понимаешь, мама, — грубо перебил Ральф. — На самом деле никому ее возраст не важен. Если бы я собирался жениться на девятилетней дочери кингсбриджского мясника, никто и бровью не повел бы. Неужели ты не видишь, что весь сыр-бор из-за ее знатного происхождения? Все считают себя выше нас! — Заметив удивленные лица, Тенч понял, что кричит, но его понесло. — Просто никто не хочет, чтобы кузина графа Ширинга вышла замуж за сына обедневшего рыцаря, и все пытаются отложить свадьбу в надежде, что меня прежде убьют на войне. — Ральф вытер губы. — Но этот сын обедневшего рыцаря бился при Креси и спас жизнь принцу Уэльскому. Что важно королю. — Лорд Тенч осмотрел присутствующих: высокомерно — Уильяма, презрительно — Филиппу, яростно — Керис и потрясенных родителей. — Так что придется вам смириться. Ральф Фитцджеральд — рыцарь и лорд, товарищ по оружию самого короля. И он женится на леди Матильде, кузине графа, — нравится вам это или нет!

Несколько секунд стояла мертвая тишина. Затем новый лорд повернулся к Дэниелу:

— Можешь накрывать обед.

53

В весенний день 1348 года Мерфин проснулся будто после ночного кошмара, который уже не мог вспомнить. Напуганный, слабый, он открыл глаза и оглядел комнату, освещенную лучами яркого солнца, проникающими через приоткрытые ставни, — высокий потолок, белые стены, красная плитка. Реальность медленно вернулась. Он в спальне, у себя дома, во Флоренции. Болен.