Мир без конца

В городе все обстояло сложнее. Продолжались ожесточенные споры по поводу имущества умерших. Люди просто заходили в опустевшие дома и брали все, что нравилось. Малолетних наследников нередко усыновляли бессовестные соседи, жадные до денег или запасов ткани и зерна. Возможность обогатиться, не прикладывая для этого никаких усилий, выявляет в людях худшее, в отчаянии думала Керис.

Они с Мерфином не могли остановить падение нравов. К разочарованию настоятельницы, суровые меры Джона Констебля по отношению к пьяницам не дали результатов. Множество вдов и вдовцов искали друзей и подруг, и сплошь и рядом можно было увидеть людей среднего возраста, слившихся в страстных объятиях в тавернах или просто на крыльце. Распущенность в сочетании с пьянством часто приводила к дракам. А прекратить их Фитцджеральд-олдермен и приходская гильдия оказались бессильны.

Горожанам нужно в этот момент придать сил, а исчезновение монахов деморализовало. Представители Бога бежали. Всемогущий покинул город. Говорили, будто мощи святого приносят удачу, а теперь, когда они исчезли из города, ушла и удача. Отсутствие драгоценных распятий и подсвечников на воскресных службах внушало мысль о том, что на Кингсбридже можно ставить крест. Так почему бы не напиться и не поблудить прямо на улице?

Из семи тысяч населения к середине января Кингсбридж потерял по меньшей мере тысячу. В других городах ситуация сложилась сходная. Несмотря на маски, среди монахинь смерть пожинала обильную жатву, поскольку они постоянно соприкасались с чумными. Из тридцати пяти сестер в монастыре осталось двадцать. Но ходили слухи, что кое-где умерли почти все насельники, кроме нескольких человек, а то и вообще одного; так что можно считать, им повезло. Настоятельница сократила срок послушничества и принялась активнее обучать помощниц для госпиталя. Мерфин переманил из «Остролиста» в «Колокол» одного работника и нанял для Лоллы симпатичную семнадцатилетнюю девушку по имени Мартина.

А затем чума как будто начала убывать. Под Рождество хоронили около сотни человек в неделю, в январе это число сократилось до пятидесяти, а в феврале — до двадцати. Керис позволила себе надеяться, что кошмар может кончиться.

Одним из несчастных, кто заболел именно в это время, оказался темноволосый человек лет тридцати, наверняка когда-то слывший красавцем. Он был не из города.

— Я было решил, что простудился, — сообщил больной, зайдя в госпиталь, — но у меня идет носом кровь.

Он прижимал к лицу окровавленную тряпку.

— Я найду вам место, — ответила Керис через льняную маску.

— Это ведь чума? — спросил незнакомец, и вместо обычного ужаса целительница с удивлением услышала в его голосе спокойное отчаяние. — Вы можете это как-то вылечить?

— Мы можем поудобнее вас уложить и молиться.

— Это не поможет. Точно не поможет, да вы и сами не верите.

Настоятельница изумилась легкости, с которой больной прочел ее мысли, но слабо возразила:

— Что вы такое говорите? Я монахиня и должна верить.

— Скажите мне правду. Когда я умру?

Аббатиса посмотрела ему прямо в глаза. Чумной улыбался очаровательной улыбкой, наверняка покорившей немало женских сердец.

— Вы не боитесь? Все боятся.

— Я не верю священникам. — Умник лукаво посмотрел на нее: — И подозреваю, что вы тоже.

Керис вовсе не собиралась обсуждать этот вопрос с незнакомцем, хоть и обаятельным, и резко ответила:

— Почти все заболевшие чумой умирают в течение трех — пяти дней. Некоторые выживают, но никто не знает почему.

Больной воспринял это спокойно.

— Я так и думал.

— Вы можете лечь здесь.

Незнакомец вновь озорно усмехнулся:

— И это поможет?

— Если не ляжете, то скоро упадете.

— Ладно.

Он лег на тюфяк, который ему указали. Керис принесла одеяло.

— Как вас зовут?

— Тэм.

Монахиня всматривалась в его лицо. Несмотря на все обаяние, в нем проглядывала какая-то жестокость. Может, он и покоряет женщин, подумалось ей, но если те не поддаются, просто насилует. Кожа его лица огрубела от ветра, а нос покраснел от возлияний. Одежда на пришельце была дорогая, но грязная.

— Я знаю, кто вы. Не боитесь наказания за все ваши грехи?

— Если бы я в это верил, не совершал бы их. А вы не боитесь, что будете гореть в аду?

В любой другой ситуации целительница уклонилась бы от ответа, но ей показалось, что умирающий разбойник заслуживает правды.