Мир без конца

Гвенда прошла следом за подручным Ральфа в маленькую дверь возле конюшни. Фернхилл провел ее через несколько комнат, потом вверх по лестнице и открыл дверь в узкую спальню. Она зашла. Алан закрыл дверь снаружи. В комнате с низким потолком почти все пространство занимала кровать. Фитцджеральд стоял у окна в одной рубахе. Его башмаки и верхняя одежда были сложены на полу. Лицо графа горело от вина, но говорил он четко и твердо.

— Раздевайся, — улыбнулся Ширинг в предвкушении удовольствия.

— Нет.

Ральф удивился.

— Не буду раздеваться.

— Зачем же сказала Алану, что хочешь видеть меня наедине?

— Чтобы ты решил, будто я хочу с тобой переспать.

— Но если нет, какого черта здесь делаешь?

— Прошу тебя обратиться к королю за помилованием.

— И при этом не собираешься раздеваться?

— Зачем? Один раз я уже это сделала, а ты не сдержал слово. Я отдала тебе свое тело, а ты моему мужу его землю не отдал. — Она даже позволила себе некоторое презрение в голосе. — Опять сделаешь то же самое. Честь для тебя пустое слово. Ты напоминаешь мне моего отца.

Рыцарь побагровел. Было оскорблением говорить графу о бесчестье, а еще оскорбительнее сравнивать его с безземельным батраком, который ловит белок по лесам.

— Полагаешь таким способом меня уговорить? — прошипел он.

— Нет. Но ты добьешься помилования.

— Почему?

— Потому что Сэм твой сын.

Ральф молча смотрел на собеседницу какое-то время, а потом презрительно бросил:

— Ну конечно. Так я и поверил.

— Он твой сын, — повторила Гвенда.

— Ты не можешь этого доказать.

— Нет, не могу. Но ты знаешь, что я спала с тобой в «Колоколе» в Кингсбридже за девять месяцев до его рождения. Да, спала и с Вулфриком. Так кто же отец? Посмотри на него! Конечно, за двадцать два года Сэм перенял некоторые манеры Вулфрика. Но всмотрись в его лицо.

Фитцджеральд задумался, и Гвенда поняла, что зацепила его.

— Но больше всего его характер. — Крестьянка не давала ему опомниться. — Ты же слышал, что говорили на суде. Сэм не просто отшвырнул Джонно, как сделал бы Вулфрик. Тот сбил бы его с ног, а потом помог подняться. Вулфрик сильный, вспыльчивый, но сердце у него доброе. А у Сэма нет. Он так ударил Джонно лопатой, что любой потерял бы сознание, а затем, не успел бедняга упасть, Сэм ударил его еще сильнее, хотя сын Рива уже не представлял никакой опасности, а потом — парень даже не долетел до земли — нанес третий удар. Если бы крестьяне не оттащили его, он бил бы этой окровавленной лопатой до тех пор, пока голова не превратилась бы в кашу. Он хотел убить! — Несчастная поняла, что плачет, и утерла рукавом слезы.

Ширинг в ужасе смотрел на просительницу.

— Откуда этот инстинкт убийцы, Ральф? Загляни в свое черное сердце. Сэм твой сын. И, прости меня, Господи, мой.

Когда Гвенда ушла, граф присел на кровать и уставился на свечу. Неужели это возможно? Гвенда, конечно, не задумываясь соврет, когда ей выгодно, ей верить нельзя. Но Сэм действительно может быть его сыном — как и Вулфрика. Правду можно так и не узнать. Но даже вероятность того, что Сэм его сын, наполнила сердце Ральфа ужасом. Повесить собственного сына? Такое страшное наказание заслужил Вулфрик, но не он.

Уже ночь. Казнь на рассвете. Фитцджеральд схватил свечу и вышел из комнаты. Он хотел утолить здесь плотскую похоть, но вместо этого пережил удар, какого еще в жизни не испытывал. Граф вышел на улицу и пересек двор. На первом этаже тюрьмы располагались присутственные места помощников шерифа. Ральф зашел и обратился к дежурному:

— Я должен видеть убийцу Сэма Вигли.

— Конечно, милорд. Я проведу вас.

Взяв лампу, он отвел Ширинга в следующую комнату — дурной запах, решетка в полу, под ней грязный подвал девяти-десяти футов глубиной с каменными стенами, мебели никакой, небольшое отверстие в земле — должно быть, отхожее место. Сэм сидел на полу, прислонившись к стене. Заключенный поднял голову и тут же равнодушно отвернулся.

— Открой, — велел Ральф.

Дежурный отпер решетку ключом и поднял ее.

— Я хочу спуститься.

Тюремщик удивился, но не посмел спорить с графом. Взял прислоненную к стене лестницу и опустил ее в подвал:

— Прошу вас, осторожнее, милорд. Помните, ему нечего терять.

Фитцджеральд спустился, прихватив свечу. Запах стоял отвратительный, но Ширинг почти не замечал его. Внизу Ральф развернулся. Злобно посмотрев на него, Сэм спросил: