Меченые злом

Пока Марлик разыскивал по телефону барыгу, появился Серый и увел Бабулю. Наркоман свою роль сыграл и теперь стал отработанным сырьем. Саюшкин почти наверняка знал, что живым отсюда Бабулю не выпустят. Собственно, как и его самого.

Похоже, эта фермерская усадьба являлась "малиной" наркоторговцев. И бандитов. Что, собственно, одно и то же – где наркотики, там и смерть во всех ее обличьях. А местонахождение "малины" во все времена для непосвященных было тайной за семью печатями, которую берегли всеми доступными методами и средствами.

– И что там Саврасыч гонит? – спросил смуглый, когда Марлик положил трубку.

– Все точно, фраер на крючке. Долг большой. Микита взял его на свой карман за полцены.

– Гребаный хохол в своей стихии, – криво осклабился смуглый. – Все ему мало.

Марлик неопределенно пожал плечами и закурил.

– Кончай дымить! – раздраженно сказал смуглый. – Дышать нечем. Или стой возле окна.

– Нет проблем… – Марлик открыл форточку и начал, дурачась, выпускать наружу дымные кольца, которые лениво уплывали в пасмурное небо.

Смуглый посмотрел на него с осуждением, но промолчал.

Саюшкин сидел как на иголках. Глазами он обшарил всю гостиную, выискивая удобный для бегства путь. В принципе можно было попробовать сделать отсюда ноги, так как на окна второго этажа решеток не поставили. Но, во-первых, Леха не знал, где находится усадьба, а во-вторых, мимо сторожевых псов не проскочит и мышь. Кроме того, на своих двоих далеко не ускачешь. А если учесть, что у охранников смуглого имеются еще и стволы (в этом вор был абсолютно уверен), то его шансы вырваться из этого капкана и вовсе превращались в бесконечно малую величину.

– И все-таки ты лжешь. – Смуглый наблюдал за Саюшкиным со странным выражением. – Нутром чую – лжешь.

– Но ведь Саврасыч подтвердил мои слова.

– А может вы в сговоре.

– Тогда спросите Микиту! – с деланным отчаянием воскликнул Леха.

В этот момент он очень надеялся, что его предположения верны и что сейчас Москаленко взирает на них с какой-нибудь тучки, дожидаясь своей очереди на весы судьбы, где взвешиваются добро и зло, содеянное им за прожитые годы.

– Хорошее предложение, – весело улыбаясь, ответил ему смуглый. – Уважим гражданина? – спросил он Марлика.

– Уважим. – Белобрысый тоже растянул свой толстогубый рот в очень нехорошей ухмылке. – Еще как уважим…

– Тогда не будем терять времени. Пойдем, друг ситный…

Втроем они спустились на первый этаж. Но, вопреки ожиданиям Саюшкина, направились не к парадной двери, а спустились в просторное и длинное полуподвальное помещение, похожее на спортзал. Впрочем, так оно и было. Только здесь занимались не гимнастикой или, например, волейболом, а, скорее всего, как определил Леха, боевыми единоборствами. Татами на полу, диковинной формы мечи, копья и топоры, развешанные по стенам, мешки с песком, боксерские "груши", какие-то крючья, палки и шесты, маски для фехтования, свисающие с потолка канаты…

Нет, здесь определенно был спортзал, меньшая часть которого, отделенная от основного помещения невысокой стенкой из доски-сороковки и похожая на узкий коридор, служила тиром. Судя по использованным мишеням в дальнем конце, тренирующиеся здесь стрелки были достаточно меткими.

Однако в спортзале они не задержались. Марлик нажал потайную кнопку, часть стены сдвинулась, и Саюшкин увидел комнату без окон, освещенную потолочными светильниками. Там находились спортсмены, одетые в черные кимоно. Завидев смуглого, они поклонились ему, прижав правый кулак к ладони левой руки на уровни груди.

Но Леха взглянул на них лишь мельком. Другое привлекло внимание вора. На прикрепленной к потолку металлической перекладине висел в буквальном смысле распятый человек. Похоже, он потерял сознание, потому что его лысеющая голова с жидкими пучками светлых длинных волос была безвольно опущена на грудь. Человек был таким худым и тщедушным, что смахивал на книжное изображение библейского мученика.

И все же Саюшкин узнал его. И от этого сразу превратился в заледеневшего истукана.

Это был Микита Москаленко. На его теле не осталось ни одного живого места. Видимо содержателя "малины" избивали долго и основательно. Пол под ним блестел от воды. В углу, возле "гусака" с краном, стояло и пластиковое ведро, с которого окатывали истязаемого, когда он терял сознание.

– Эта сволочь еще жива? – строго спросил смуглый.