Звёздные дневники Ийона Тихого

Представление началось с минутным опозданием. При звуке гонга зрительный зал погрузился во мрак, уподобившись колосниковой решетке с рассыпанными на ней тлеющими углями, зато актеры восхитительно засияли. Пьесу играли символическо-историческую, и я, правду сказать, мало что понимал, тем более что многое изображалось цветовой пантомимой. Первое действие вращалось в храме вокруг изваяния Друмы; группа юных ардриток венчала статую цветами и воспевала своих избранников.

Вдруг появился янтарный прелат и прогнал всех девушек, кроме одной, самой красивой, прозрачной, как ключевая вода. Прелат замкнул ее в статуе. Узница пением призвала на помощь возлюбленного; тот вкатился и погасил старика. В эту минуту метеорит уничтожил купол театра, часть декораций и примадонну, но из суфлерской будки мгновенно подали резерв, да так ловко, что зрители, которые случайно кашлянули или моргнули, и вовсе ничего не заметили. Затем возлюбленные решили создать семью. В конце первого действия старца сбрасывают с раската.

Когда после антракта подняли занавес, я увидел шар супругов и их потомства, который грациозно перекатывался под музыку то в одну сторону, то в другую. Появился слуга, объявивший, что неведомый благодетель прислал супругам охапку сепулек. Действительно, на сцену внесли огромный ящик; затаив дыхание, я смотрел, как его распаковывают. Но в ту самую минуту, когда поднимали крышку, тяжелый удар обрушился мне на темя, и я лишился чувств. Очнулся я на прежнем месте. О сепульках никто уже не говорил, зато погашенный в первом акте прелат, изрыгая ужаснейшие проклятия, кружил по сцене среди трагически пламенеющих детей и родителей. Я схватился за голову, но не нащупал никакой шишки.

— Что со мной было? — шепотом спросил я соседку.

— Простите? А, вас убило метеоритом, но вы ничего не потеряли, дуэт был из рук вон плох. Хотя, конечно, это скандал: за вашим резервом пришлось посылать в «Галакс», — зашептала в ответ любезная ардритка.

— За каким резервом? — Я чувствовал, что у меня темнеет в глазах.

— Ну, за вашим, за каким же еще…

— А где я?

— Как это где? В театре. Вам плохо?

— Так я, выходит, резерв?

— Ну да.

— А где же тот я, который сидел тут раньше?

Сидящие впереди начали громко шикать, и моя соседка умолкла.

— Умоляю, одно лишь слово, — прошептал я тихо, — где эти… ну, вы знаете…

— Тише! Что такое! Попрошу не мешать! — раздавалось все громче со всех сторон. Мой сосед, оранжевый от гнева, стал звать служителей. Уже не владея собой, я выбежал из театра, первым же эборетом вернулся в отель и тщательно осмотрел себя в зеркало. Я начал было приободряться, поскольку выглядел в точности так же, как прежде, но, присмотревшись внимательней, сделал страшное открытие: рубашка была надета наизнанку, а пуговицы застегнуты как попало — явный признак, что одевавшие меня понятия не имели о земной одежде. В довершение всего из носка я вытряхнул обрывки забытой в спешке упаковки. У меня перехватило дыхание, и тут зазвонил телефон.

— Я звоню вам уже четвертый раз, — услышал я голос барышни из ККСК. — Профессор Зазуль хотел бы с вами увидеться.

— Кто? Профессор? — переспросил я, с величайшим трудом пытаясь сосредоточиться. — Хорошо, а когда?

— Когда вам угодно, хоть сейчас.

— Тогда я еду к нему немедленно! — решился я вдруг. — И… прошу приготовить мне счет!

— Вы уже уезжаете? — удивилась барышня из ККСК.

— Да, приходится. Я как-то не того… просто сам не свой! — пояснил я и бросил трубку.

Переодевшись, я сошел вниз. Последние события так на меня подействовали, что, хотя в ту минуту, когда я садился в эборет, метеорит развалил на куски отель, я, не поведя бровью, назвал адрес профессора. Он жил в пригороде, среди нежно серебрящихся холмов. Не доезжая до места, я остановил эборет, радуясь случаю прогуляться пешком после всего пережитого. По дороге я заметил приземистого пожилого ардрита, который неспешно толкал перед собой что-то вроде крытой тележки. Он вежливо со мной поздоровался; я ответил тем же, и мы пошли вместе. За поворотом показалась живая изгородь, окружавшая дом профессора; оттуда в небо плыли рваные клубы дыма. Ардрит споткнулся, и из тележки послышался голос:

— Что, уже?

— Нет еще, — ответил возчик.

Я несколько удивился, но ничего не сказал. Когда мы подошли к изгороди, я увидел дым, который валил оттуда, где должен был стоять дом профессора. Я обратил на это внимание возчика, тот кивнул: