Узница Шато-Гайара

Стоя в стороне у стрельчатого окна и любуясь лазурью моря, Клеменция с чувством досады и смущения прислушивалась к словам бабки. Неужели любовь должна обязательно сопровождаться спорами, как при заключении договоров? Ведь речь идет прежде всего о ее счастье, о ее жизни. Стать королевой Франции – да это же неслыханно высокий удел, и Клеменция порешила в душе терпеливо дожидаться своего часа. Ждала ведь она до двадцати двух лет, не раз задавая себе вопрос: уж не придется ли ей окончить свои дни в монастырской келье? Сколько претендентов на ее руку получили отказ, ибо в глазах родни являлись недостаточно блестящей партией, но никто ни разу даже не подумал спросить ее мнения. И сейчас ей казалось, что бабка взяла слишком резкий тон... Там, вдалеке, в лазоревой бухте, раздувая паруса, устремлялся к берегам Берберии корабль.

– На обратном пути, ваше величество, я, согласно полномочиям короля, заеду в Авиньон, – сказал Бувилль. – И, уверяю вас, в скором времени у нас будет папа, избрания коего мы все ждем с таким нетерпением.

– Хотелось бы верить вам, – вздохнула Мария Венгерская. – Но мы желаем, чтобы все было закончено к лету. Клеменция получила другие предложения, другие государи мечтают взять ее в супруги. Посему мы не имеем права губить ее будущее и не можем согласиться на длительные проволочки.

Старческая шея снова судорожно дернулась.

– Запомните, кардинал Дюэз – наш кандидат в Авиньоне, – продолжала королева. – Хорошо, если бы и король Франции поддержал его. Взойди Дюэз на папский престол – мы бы легко добились расторжения брака, поскольку он нам предан и многим обязан. Тем более что Авиньон – исконное анжуйское владение, мы там сюзерены, понятно, под властью короля французского. Не забудьте этого. А теперь ступайте к моему сыну-королю и распрощайтесь с ним, да исполнятся все ваши обещания... Но чтобы все было кончено к лету, помните, к лету!

Отвесив низкий поклон, Бувилль покинул покои принцессы.

– Бабушка, ваше величество, – тревожно проговорила Клеменция, – не кажется ли вам...

Старуха королева успокоительно похлопала ладонью по руке внучки.

– Все во власти божьей, дитя мое, – произнесла она, – и ничто не случится с нами помимо его воли.

И она величественно выплыла из комнаты.

«А вдруг у короля Людовика есть еще какая-нибудь другая принцесса на примете, – подумала Клеменция, оставшись одна. – Благоразумно ли так торопить события и не падет ли его выбор на кого-нибудь другого?»

Она подошла к мольберту и, скрестив руки, бессознательно приняла ту позу, в какой ее запечатлел живописец.

«Захочется ли королю, – подумалось ей, – коснуться губами этих рук?»

Глава VI

Погоня за кардиналами

С зарей следующего дня Юг де Бувилль, Гуччо и их свита отплыли из Неаполя; за сборами в обратный путь они прилегли всего на часок, и поэтому, стоя рядышком на корме, оба со смутной печалью, обычной спутницей бессонных ночей, глядели, как удаляется Неаполь, Везувий и цепочка островов. Рыбачьи суденышки, распустив белые паруса, отчаливали от берега. Наконец корабль вышел в открытое море. Средиземное море было восхитительно спокойно, и легкий ветерок как бы играючи надувал паруса. Гуччо, который не без опаски вступил на борт корабля, весь во власти мрачных воспоминаний о прошлогоднем переезде через Ла-Манш, не почувствовал, к великой своей радости, качки и уже через сутки сам дивился собственному мужеству: он готов был сравнивать себя с мессиром Марко Поло, венецианским мореплавателем, чьи записки о путешествии к Великому Хану уже стали известны почти во всем свете. Юноша быстро завел знакомство с матросами, узнал и запомнил целую кучу специальных морских терминов и понемножку входил в роль этакого матерого морского волка, не замечая, что глава их миссии Юг де Бувилль никак не может опомниться после насильственной разлуки с чудеснейшим из городов мира.

И только пять дней спустя, когда корабль подошел к порту Эг-Морт, мессир де Бувилль немножко приободрился.

Этот порт, откуда некогда пустился в крестовый поход Людовик Святой, был окончательно завершен постройкой лишь при Филиппе Красивом. Итак, перед ними снова была французская земля.

– Ну ладно, – изрек толстяк, пытаясь стряхнуть с себя тоску, – пора браться за дела.

Погода стояла облачная, промозглая, и Неаполь казался теперь лишь сладостным воспоминанием, мечтой.

В Авиньон они добрались на третьи сутки. Путешествие верхами в сопровождении дюжины конюших и слуг уже перестало быть развлечением, синекурой, особенно для Гуччо, который ни на минуту не спускал глаз с окованных железом ларцов, где хранилось золото, врученное племяннику Толомеи неаполитанскими банкирами Барди.