Мрак

Она взяла его за шерсть на загривке, и они пошли к дверям соседней палаты. Светлана сама сняла замки, отодвинула три бронзовых засова. Дверь приоткрылась, в морду ударил сухой нагретый воздух.

В середке комнаты прямо на полу лежали блистающие неземным светом четыре золотых вещи. Или не золотых, но сверкали они так, что глазам было больно.

Щурясь, Мрак рассмотрел золотой кубок с широкими краями, чару, по-местному, рядом лежит плотницкий топорик с узким лезвием, дальше сверкает немыслимым светом золотое ярмо, а выше всех торчит орало. Оно вонзилось острым лезвием в камень, оплавив его, теперь вызывающе вздымало изогнутую рукоять.

Мрак вскинул голову. Так и есть, видно как латали каменный потолок. Эти вещи проломили крышу и два поверха!

— Вот видишь, — сказала Кузя победно, — он совсем не бросается на них!

— Он ничего не понимает, — сказала Светлана снисходительно, — Для собак и мы — боги. Им не расскажешь, что эти вещи рухнули с небес. И что ни один из смертных не в состоянии взять в руки. Кто пытался — сгорел в небесном огне!

— Это я ему сказала, — возразила Кузя. — Потому он и стоит смирно.

— Вот и хорошо. Потому что сгорит всякий. Человек или зверь. А этим вещам отныне и вовеки быть здесь! Умножая славу и мощь нашего царства.

Отныне и навеки, подумал Мрак с невеселой иронией. На свете ничего нет отныне и навеки, бесподобная Светлана. Когда-то и киммеры думали, что их Меч отныне и навеки... Но уже нет ни Меча, ни киммеров.

Кузя что-то нашептывала ему строгим голоском, указывала на горящие белым огнем вещи, грозила пальчиком, а Мрак смятенно думал, что и самому не верится... Может ли простой человек творить такое? Оказывается, может. В какие-то мгновения своей жизни бывает равен богам. А значит, становится богом. А потом... потом обыденность берет верх. И человек становится человеком... а иной раз падает еще ниже. Много ниже.

Может быть, подумал он со страхом, даже каждый бывает богом. К счастью или к несчастью, большинство об этом не подозревает. И редкие миги творения уходят незаметно.

— А теперь покажем поварню, — предложила Кузя.

— Нет, — возразила Светлана. — Поварню покажет кто-нибудь из челяди.

— Я хочу сама, — заныла Кузя.

— Царской дочери не пристало, — твердо отрезала Светлана

— Почему?

— С царской дочери пример берут.

— И пусть берут!

— Кузя, — сказала Светлана строго. — Есть вещи, которые царским дочерям не дозволены.

— Всем дозволены, а мне нет? — завопила Кузя.

— Нет.

— Так зачем же быть царскими дочерьми? — возмутилась Кузя.

Светлана ответить не успела, снизу донесся крик, ругань, кто-то скатился по ступенькам. Мрак встал со шкуры барса, шерсть вздыбилась. В горле нарождался рык, а лапы подогнулись для прыжка на дверь.

Светлана придержала его за шерсть. Крикнула:

— Что там стряслось?

В дверь просунулась голова Яны:

— Опять двое убиты!

— Кто? — выдохнула Светлана с замершим сердцем.

Лицо Яны расплылось в широчайшей улыбке:

— Люди Горного Волка... Мелочь, а приятно!

Она исчезла, слышно было как побежала дальше, узнавать подробности или разносить новости. Светлана с бьющимся сердцем отодвинула карту замка. Выходит, древний дух бывшего властителя замка все еще не повергнут!

— А ведь еще даже не ночь, — сказала она тихо, — только-только начинает темнеть...

Во дворе слышались крики, потом вспыхнули огни. В середке двора воздвигали столб, спешно таскали тяжелые камни. Несколько человек при свете факелов рыли яму. Встревоженная, Светлана ударила в медный щит, а когда прибежала запыхавшаяся Яна, спросила сухо:

— Что там?

— Ой, царевна!.. Горный Волк бился головой о стены, чуть не обезумел. Там и сейчас видно вмятины в стене. А волхв объяснил ему, что топтать кости мертвеца — только дразнить. Мертвеца нужно похоронить достойно, тогда душа успокоится, он заснет вечным блаженным сном. И вредить не будет.

— Так это ему копают?

— А рядом готовят костер для сжигания. Волхвы таскают друг друга за волосы, слышишь крик? Спорят какие похороны ему достойнее. Никто не знает как в те времена провожали покойников. Один волхв даже сообщил, что в древности их выставляли для расклевывания птицами. Но это не сделать, ибо какие птицы будут жрать пыль? А вот сжечь или закопать, да еще какие жертвы принести, дабы умаслить...

Светлана закусила губу. Горный Волк распоряжается в ее доме как в своем. И его слушают не только его воины, но и дворцовая челядь. Явно большинство уже считает его будущим властелином. Но ей вмешаться опасно, могут не послушать. Придется выгонять слуг или наказывать, а это еще рискованнее, ее уже не считают здесь хозяйкой.