Мрак

— Я вижу, ты проникся духом нашего необычного народа.

— Было дело, — согласился Мрак. — Не с первого кувшина... э-э... не сразу, говорю, но кто проникается долго, вдумчиво, без спешки, тот начинает понимать, что за этим народом великое будущее. Год долбить камни в подземных норах, не видя света, подыхать с голоду и жажды, рисковать быть заваленным, но все же отыскать слиток золота с конскую голову... а затем пропить за неделю — в этом что-то непостижимое, неподвластное разуму. Умом куявов не понять! Это у них явно от родства с богами.

В корчму вошел крепкий молодой мужчина. Высокий, широкий в плечах, налитый нерастраченной силой. На сапогах еще была пыль, чуткое обоняние Мрака уловило странные запахи дальних глубнн земли. В рудокопе жила та мощь, что не успевает израсходоваться за тяжкий день, ищет выхода и после.

Он еще с порога окинул всех вызывающим взором. Многие опускали взгляды, отворачивались, а он с победным видом пошел через корчму. Внезапно его взгляд упал на Мрака, шаги сразу замедлились. Мрак был чужак в этом крохотной веси рудокопов, и выглядел мужиком крепким.

Неспеша приблизился к столу, за которым сидел Мрак, глаза его смотрели жестко и угрожающе в лицо Мрака. Мрак откинулся на спинку лавки, посмотрел в ответ так же жестко и с вызовом. Любое отступление вызывает преследование как у волков, так у людей. Но его как и волка нельзя испугать тем, что таращиться угрожающе или что-то смолоть языком. И Мрак смотрел в глаза молодого местного силача так же не отводя взора. Жаба тоже села и смотрела на него, и силач наконец опустил глаза.

За столами раздались смешки. Оказывается, с них не сводили глаз. Над своими куражиться просто, их знаешь как облупленных. И знаешь чего от кого ждать. А чужак... Он может оказаться тупым бараном, которого и ребенок отхлещет прутиком, и может оказаться покрепче самого крепкого из местных.

Мужик побагровел, глаза округлились как у горного орла:

— Ты сел на мое место!

— Твое место в собачьей будке, — ответил Мрак.

Мужик засопел, кулаки его сжались так, что слышно было как скрипнула кожа на костяшках. Внезапно он с силой выбросил вперед правый кулак.

Мрак с непонятным для себя ожесточением — сколько ходит, а все без толку, — пригнулся, избегая удара, а сам коротко и мощно ударил в грудь. Он услышал треск, хруст, даже плеск, будто лопались баклажки с вином, кулак что-то ломал и крушил, он поспешно отдернул руку, снова сел.

Мужик закачался, тяжело рухнул на лавку. Несколько мгновений он смотрел на Мрака неверящими глазами, затем их подернула пленка. Голова со стуком упала на столешницу. Изо рта потекла тонкая струйка крови.

— Дурак, — прошептал Мрак. Он ощутил что-то вроде сожаления. — Было бы из-за чего.

Хозяин корчмы сам поставил перед ним кувшин с вином. Мрак уловил уважительные взгляды. Все верно, подумал он хмуро. Он в мире, где ценят не умение волховать, лечить или объяснять движение звезд, а молодецкий удар. Да и тот, чтоб без причуд, а прямой и понятный всем.

Внезапно в харчевне повеяло холодом. Мрак не видел когда и как появилась эта женщина, если она женщина, ибо скорее возникла, чем вошла. Только что в дверях было пусто, а через мгновение высокая и статная, она уже шла к его столу. Зеленое платье до полу блещет искорками, на голове венец, сапожки тоже зеленые, мерцающие как излом малахита на свету. Лицо белое и неподвижное, будто высеченное из мрамора. Даже губы и глаза белые настолько, что Мрак содрогнулся.

Он поспешно перевел взгляд на ее волосы: крупные медно-красные кудри, переходящие в толстую косу. Отливают металлом, чувствуется тяжесть меди, неподвижность... И хотя женщина ростом на полголовы ниже, чем он, но Мраку почудилось, что в корчму вошла гора.

Он не понял, почему встал, что-то в ее движениях было царственное, даже более, чем царственное: встал бы он при появлении Додона! — но сейчас поднялся и, когда взглянула на него вопросительно, указал на лавку по ту сторону стола:

— Садись, дитя гор. Тебя Змей украл в детстве из царского дома?

Ее снежно белое лицо не дрогнуло, глаза смотрели пристально, но губы чуть раздвинулись. Голос был мелодичным, словно из глубин горы наверх пробился серебристый ручеек, чуть хрипловатым, хватающим за сердце, однако чуткое ухо Мрака уловило скрытую мощь водопада:

— А с виду такой зверь... Умеешь сказать приятное. А это что у тебя такое?

— Моя верная подруга.

— Как ее зовут?