Семеро Тайных

Далеко впереди и внизу показалась широкая каменная плита. Ровная и гладкая, в отвесной стене чернел вход. Летящий впереди красный конь, чья грива сливалась с распущенными волосами волхва, с разбегу пробежал по каменному козырьку, остановился у самого входа. Колоксаю даже почудилось, что конь волхва ударился о скалу, но тут уже каменная плита надвинулась стремительно и на него, копыта застучали, свирепый ветер взвыл дурным голосом. Колоксай стиснул зубы, напрягся, готовый скатиться на камни, выдерживать ломающие кости удары...

Внезапно стих как ветер, так и стук копыт. Шумно дышал конь, бока раздувались, подбрасывая его ноги. Колоксай сам шумно выдохнул, еще не веря, что все кончилось. От мрачного входа донесся цокот копыт, захлопали мощно крылья другого коня.

Красный конь, который раньше был под волхвом, разбежался и, на этот раз без падения с края плиты, взмыл в воздух. Под Колоксаем нервно подрагивали тугие мышцы, конь храпел, уши прядали. Колоксай вздрогнул, соскочил, крылатый зверь в тот же миг пошел от скалы боком, разбежался и взмыл в небо.

От темной щели Олег нетерпеливо махал рукой:

— Ты что, заснул?

Колоксай прохрипел, чувствуя, как болит все тело, а горло перехватила железная рука:

— Самую малость... Так, задремал...

Мышцы от страшного напряжения трещали, словно пролежал как замороженная лягушка в глыбе льда всю зиму. Олег кивнул, даже не посмотрев вслед чудесным коням, исчез в темном проеме. Сердце Колоксая бухало как молот в руках чересчур усердного молотобойца, дыхание вырывалось с хрипами, но если он собирается защищать этого... этого...

Он застонал и бросился на чугунных ногах в темный зев, надеясь, что если там и есть что-то, то не кинется сразу, а сперва хотя бы принюхается.

А тогда, может быть, уже и не кинется.

Глава 24

Свет впереди время от времени заслоняла широкая в плечах фигура, но свет ширился во все стороны, и когда Колоксай догнал Олега, тот уже входил в огромный зал, вырубленный в горе. Это была пещера, но человеческие... возможно, человеческие руки убрали выступы, теперь это роскошнейшая палата из красного камня, от которого веяло теплом и защищенностью. Высоко в стенах загадочно поблескивали крупные драгоценные камни. Чем выше — крупнее, под самым сводом сгустилась тьма, там чувствуется движение, хлопают невидимые крылья. Иногда Колоксай ловил на себе взгляд и, когда вскидывал голову, успевал увидеть пару красных угольков, что тут же исчезали, явно под плотными веками.

— Есть здесь кто-нибудь? — спросил Олег громко.

Эхо раздробилось под темным сводом, его собственный голос прозвучал грозно и пугающе.

Внезапно прямо из стены, на которую упорно смотрел Олег, медленно вышла молодая женщина в длинном платье, но с голыми плечами и обнаженной грудью. Волосы роскошной волной падали на спину, женщина выглядела бледной, у Колоксая сердце застучало еще громче, ибо такого безукоризненного лица не видел ни в своем царстве, ни в соседних.

— Есть, — ответила женщина ясным чистым го-лосом. — Меня зовут Минакиш, я хозяйка этих гор. Ты это знаешь, красноголовый. И ты видел, где я была.

— Я только предполагал, — признался Олег. — Я не силен в видении. Меня зовут Олег, я волхв из Леса. Это благородный Колоксай, витязь и царь одной... очень далекой страны.

Она подошла ближе, вступая в полосу света. Дыхание Колоксая вырвалось с хрипом, будто стальной кулак ударил в живот. У волшебницы Минакиш было три груди, три в ряд, все полные, круглые, с выступающими красными сосками и оттопыренными кончиками, словно ощутили свежий ветерок или его горячий взгляд.

Кожа ее была чиста как мрамор, живот блестел, словно только что умащенный дорогими маслами, талию охватывал не по-женски широкий и грубый ремень с металлическими бляхами, те со странными знаками, от которых у Колоксая зарябило в глазах, а голова сразу пошла кругом.

Глаза Олега как завороженные то и дело опускались с ее лица, взгляд отыскивал роскошные груди. Он делал титанические усилия, поднимал взор, но легче перетащить Авзацкие горы, чем удержать глаза, смотреть ей в лицо, кивать, соглашаться...

Минакиш смотрела с понимающей улыбкой. Ее полные губы слегка раздвинулись, рот был влажный и алый, зубы восхитительно неровные: передние крупнее, дальше частокол помельче, отчего улыбка была чарующей без всяких чар и даже простого колдовства.

— Вы не простые люди, — сказала она наконец. — Воспользуйтесь моим гостеприимством. И расскажите, если захотите, что вас сюда привело.