Пиранья. Жизнь длиннее смерти

Мазур, не размениваясь на пошлую перебранку, попросту врезал высокопревосходительству носком ботинка по нижней конечности, а когда оно, превосходительство хреново, стало падать, добавил легонько прикладом по сытой роже. После чего воцарилась тишина и порядок. Присутствующие вмиг сообразили: если уж непреклонные налетчики в грош не ставят самого старшего здесь по званию, то с теми, кто помладше, могут обойтись и вовсе уж непочтительно…

А впрочем… Мазур присмотрелся к одному примечательному субъекту, отступившему за спину стоявшего впереди. В здешней форме, чин-чином, но физиономия настолько англосаксонская, что зеленый лейтенант не ошибется…

Белый украдочкой-украдочкой пытался сунуть руку под расстегнутый френч, под левую подмышку…

– Даже не вздумай, – ласково сказал ему Мазур, аккуратненько взяв на прицел. – Дырок наделаю… Ну, ручку убери!

Это было произнесено на высокопробном английском, а поскольку белый тут же подчинился со спокойным видом умеющего проигрывать человека, Мазура он понял прекрасно. Отпускать такую добычу не следовало…

– Паша, – сказал Мазур, не глядя на подчиненного. – Прибери этого, с собой возьмем. А этих – в угол живенько…

Бульдозер с Викингом, тыча дулами в животы, оттеснили прочих в дальний угол. Мазур нагнулся к двери, прислушался, потом постучал по ней прикладом и крикнул, чтобы те, внутри, перестали выделываться и быстренько отпирали своим. Примерно так его тирада выглядела в переводе на литературный язык – а на деле была умышленно произнесена с тем непечатным мастерством, какое ни один заграничный инородец освоить не в состоянии…

Подействовало. Изнутри завопили:

– Пароль!

– Как дети малые, честное слово… – проворчал Мазур. – Шквал! Шквал, кому говорю!

Чавкнул хорошо смазанный замок, дверь отворилась, показалась закопченная физиономия. Ее обладатель держал «Макаров», целясь Мазуру куда-то в область пупка, а за его спиной, в обширной комнате, было сине от дыма, вонь горящей бумаги резанула глаза и глотку.

– Пушку убери, – терпеливо сказал Мазур. – Второй где?

– Дожигает…

– Все спалили? – хозяйственно поинтересовался Мазур.

– Ага. Догорает… Вот это обязательно взять надо… – он показал на огромную, битком набитую сумку. – Там…

– Да мне без разницы, – проворчал Мазур. – Ну, выметайтесь оба в темпе!

Из соседней комнаты выскочил второй закопченный, кашляя и перхая, отрапортовал, что вверенная его попечению секретная документация, равно как коды и шифры, изошла синим пламенем.

– Благодарю за службу, – сказал Мазур хмуро. – Ну, хватайте вещички – и ноги в руки. Такси ждет, счетчик мотает…

Оба шифровальщика с превеликой радостью кинулись наружу, хрипя что-то в том смысле, что они были уверены: Родина их ни за что не оставит в столь безнадежной ситуации…

– Это точно, – отмахнулся Мазур. – Родина в моем лице, она стало быть… Короче, держитесь возле того дядьки, он только с виду страшный, а душа у него нежная, как цветок… Бульдозер, усек? Ты мне за них отвечаешь… Все, уходим!

Он задержался на секунду, присмотрелся к тому самому, раззолоченному генерал-полковнику, уже кое-как вскарабкавшемуся по стеночке на ровные ноги. Покривил губы: среди незнакомых разлапистых регалий на груди превосходительства красовался советский орден Октябрьской Революции, что в нынешних, столь резко изменившихся условиях было в корне неправильно.

Не раздумывая, Мазур шагнул к пугливо отшатнувшемуся чину, одним ловким движением выдрал орден с мясом, опустил себе в карман и дружелюбно оскалился:

– Скажешь там своим, что я тебя разжаловал… Ну, пошли отсюда!

И они кинулись назад в прежнем порядке, постреливая время от времени, швыряя гранаты. Преследовать их никто не пытался. К превеликому облегчению Мазура, снаружи он застал ту же картину, какую оставил: машины стояли на прежнем месте, никто не предпринимал на них атак…

Взревели моторы. Недлинная колонна вылетела на улицу и понеслась назад в прежнем порядке, точно так же лавируя меж гражданскими машинами, а при необходимости снося их с дороги. Вокруг Мазур наблюдал то же зрелище, что и раньше: никаких признаков облавы, общегородской тревоги, никаких военных или полицейских заслонов. Ну, это понятно: все было проделано слишком быстро, чтобы военные или гражданские власти успели не то что принять решение и организовать перехват, а хотя бы осознать случившееся… К тому же все внимание власть предержащих должно быть приковано к порту – там как-никак разворачиваются гораздо более масштабные и грозные неожиданности…