Возвращение Томаса

Олег изредка посматривал по сторонам, узнавая и не узнавая места, по которым когда-то хаживал. На землях старых империй дороги утоптаны до твердости камня, там еще и разрушающие их дожди в редкость, а здесь только знаменитые римские дороги и спасали империю, соединяя ее в единое целое. Однако такие дороги только там, на юге, почти не требуют ухода, а здесь с частыми ливнями, затяжными зимами и бурными паводками их подновляли каждую весну. Теперь же, с уходом римлян, дороги размыло, заровняло, а поверх выросли такие дремучие леса, что всяк поклянется насчет вековечности и неизменности этих дубрав...

Сейчас дороги начали пробивать заново. Собственно, они были и во времена бриттов и пиктов, но тогда это были тропки, что боязливо огибали массивы деревьев, предпочитали держаться у опушек, теперь же эти земли быстро заполняются народом. Тропки превращаются в дорожки, дорожки — в дороги, а между городами властители земель вообще пробивают прямые и широкие тракты, чтобы могли двигаться войска с тяжелыми телегами.

Навстречу ползут телеги, везут провизию, холст, горшки и прочий деревенский товар на продажу, гонят скот, телеги тянутся в сторону темнеющих в голубом небе зубчатых башен, воздвигнутых по обе стороны врат. Втрое меньше телег тащится обратно... воздух заполнен тягучим утробным мычанием скота, груженного товарами, купленными в городе.

Европа быстро застраивается городами, села отпочковываются друг от друга стремительно, возникают монастыри, как рассадники учености, а при них — университеты. И только церковь объединяет этот разобщенный мир, где воюют не только королевства, но и все знатные сеньоры один с другим. Но уже то, что церковь очень быстро переварила вторгшихся варваров и обратила их в христианство, доказало ее мощь.

Человеку, привыкшему к огромным империям Востока, странно и дико в этих землях, где крестьяне одного сеньора зачастую не знают, что делается у соседей, не торгуют с ними, не обмениваются ничем, даже новостями. Связи не то что порваны, просто еще не установлены. В одной области может свирепствовать голод, а у соседей — полное изобилие и перепроизводство продуктов, в третьей — идет война, о которой не знают в двух предыдущих.

Больше всего, конечно, наживаются купцы, так как перепады цен просто дикие. Правда, торговля — занятие очень рискованное: каждый феодал, на чьи земли они вступали, считает вправе хоть купить товары по своей цене, хоть просто отнять товары, а купцов, этих проклятых торгашей, можно для потехи вздернуть над городскими воротами.

И только церковь сохраняет единство этих разодранных на клочья конгломератов: ни один епископ не теряет связи с Римом, все сведения доставляют быстро и оперативно. Это короли не знают, что делается у соседей: епископы знают, настоятели монастырей знают, даже знают не только, что у соседей, но и у соседей соседей, а также во всем остальном мире.

До полудня ехали, каждый погруженный в свои мысли. Дремучий лес сменялся легкомысленным березняком. Несколько раз выезжали на исполинские поляны, сплошь заросшие цветами, где воздух рябил от бабочек, стрекоз, жуков и шмелей, затем пошло разнолесье, часто попадались огромные валуны, похожие на заснувших баранов, которых укрыло толстым слоем зеленого мха.

Конские копыта то и дело вздымают брызги, ручьи чуть ли не через каждые сто шагов, мелкие птицы носятся с веселым писком, трижды встречали огромные дубы, из щелей которых вытекает мед, но не подступиться: воздух гудит от множества пчел. Олег, наконец, снял лук, и, когда дорогу перешло небольшое стадо оленей, грозно загудела тетива, молодой олень сделал прыжок и грохнулся оземь.

Томас нагнулся на ходу, Олег подивился, с какой легкостью рыцарь подхватил и привязал добычу к седлу. Из небольших лесных озер часто раздавалось предупреждающее кряканье, а когда как-то проехали слишком близко, целая стая жирных гусей взметнулась в воздух. Олег стрелять не стал, хотя Томас уже напрягся в ожидании щелчка и предсмертного вскрика летящего последним гуся, что выглядит самым толстым.

Когда ехали через дремучий лес, Олег начал присматриваться к деревьям, на лице появилось озабоченное выражение, конь под его рукой свернул в чащу. Томас крикнул в спину:

— Живот схватило?

— Ты можешь остаться, — ответил Олег, не оборачиваясь.

— Размечтался, — фыркнул Томас зло.