ТРОЕ ХРАБРЫХ, ПЯТЕРО СПРАВЕДЛИВЫХ

— Как зовут твоего господина?

— Янь Ча-сань.

Бао-гун сразу вспомнил о записке и спросил:

— К кому приехал твой господин?

— К своему дяде, господину Лю Хуну, тому самому, который живет в переулке Двух Звезд, — ответил Юй-мо и подробно рассказал обо всем, что после случилось, до того момента, как студент признался в несовершенном преступлении.

Бао-гун долго молчал, о чем-то думал, потом снова спросил:

— Сколько служанок было у барышни кроме Сю-хун?

— Вроде бы больше не было; Сю-хун да кормилица Тянь, очень добрая женщина. Однажды она мне сказала: «Живете вы с господином в саду в павильоне одни, как бы чего не случилось. Лучше съехали бы оттуда». И правда, вскорости после этого задушили Сю-хун.

Бао-гун распорядился вызвать в суд Лю Хуна и кормилицу, только по отдельности, чтобы они не могли сговориться, а также доставить студента Яня.

— Кем тебе приходится Янь Ча-сань? — первым делом спросил Бао-гун у Лю Хуна.

— Он племянник моей жены.

— Зачем он приехал к тебе?

— Готовиться к экзаменам.

— Говорят, за него была просватана твоя дочь? Это правда?

— Да, правда.

— Ты оставил племянника у себя в доме?

— Да, в доме.

— Твоей дочери прислуживала Сю-хун?

— Она прислуживала моей дочери с детства.

— Отчего она умерла?

— Ее задушил Янь Ча-сань.

— В какое время? В каком месте? Какие есть доказательства, что преступление совершил он?

— Об убийстве я узнал к концу второй стражи. Задушили Сю-хун в саду возле боковой калитки. Рядом с ней лежал веер с дарственной надписью Янь Ча-саню. Кто же еще мог ее задушить, если не он?

Бао-гун погрузился в размышления, но тут ему доложили, что доставлена кормилица Тянь.

Лю Хуна увели, и в зал вошла кормилица. От страха она едва не упала без памяти и дрожала всем телом.

— Ты и есть кормилица барышни Лю Цзинь-чань? — обратился к ней Бао-гун.

— Да, я кормилица барышни, — последовал робкий ответ.

— Отчего умерла служанка Сю-хун?

Женщина все рассказала без утайки и воскликнула:

— Кто мог подумать, что господин Янь задушит Сю-хун! А бедная барышня после повесилась.

Этого Бао-гун не знал и очень удивился.

— Да, повесилась, — повторила кормилица, — но потом ожила.

— Как же это случилось?

— Гроб с ее телом стоял в саду в беседке. Вдруг в полночь кто-то закричал: «К барышне душа вернулась!» Побежали смотреть, и правда: барышня ожила! Сидит в гробу, а крышка в стороне валяется. Говорят, это слуга нашего господина Ню Люй-цзы крышку сбил, хотел вытащить из гроба украшения, а ему кто-то горло перерезал.

Выслушав старуху, Бао-гун велел привести Юй-мо.

— Отвечай, щенок! — грозно крикнул Бао-гун, стукнув молотком по столу. — Каким образом веер твоего господина очутился за калиткой, если, как ты говоришь, господин не покидал павильона?

Что ответил Юй-мо, вы узнаете, когда прочтете следующую главу.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Фын Цзюнь-хэн несет наказание, со студента Яня снимают обвинение. Чжао Ху получает предупреждение. Храбрец Чжань Чжао вступает в поединок

Итак, Бао-гун грозно крикнул:

— Отвечай, щенок! Ты говорил, что твой господин не выходил из павильона — как же его веер очутился за калиткой?

— Сейчас все расскажу. Как-то к нам зашел племянник господина Лю Хуна по имени Фын Цзюнь-хэн, увидел надпись на веере моего господина и стал просить, чтобы мой господин сделал такую же надпись на его веере. Для этого он оставил свой веер у нас, а на время взял веер моего господина.

Выслушав Юй-мо, Бао-гун тут же распорядился арестовать Фын Цзюнь-хэна.

В. это время в ямынь доставили Янь Ча-саня. На нем были кандалы и канга.

— Подними голову, Янь Ча-сань! — приказал Бао-гун.

Студент повиновался, и тут Бао-гун увидел, что молодой человек красив и на вид благороден, хотя лицо у него было в грязи, волосы растрепаны. На все вопросы Бао-гуна юноша твердил одно: что именно он задушил служанку Сю-хун.

— В какое же время ты вышел из павильона, по какой шел дорожке, где и как задушил девушку?

Студент растерялся и ничего вразумительного не мог ответить.

Тут Юй-мо не выдержал и в голос заплакал:

— Скажите же правду, господин, хотя бы ради вашей престарелой матушки!

Эти слова больно ранили сердце молодого человека, и он воскликнул: