ТРОЕ ХРАБРЫХ, ПЯТЕРО СПРАВЕДЛИВЫХ

Сунь Жуна и Ляо Тянь-чэна понизить в звании на три ступени. Что и подтверждено сим указом».

Однажды, когда Бао-гун явился ко двору, Сын Неба как бы между прочим упомянул о Бай Юй-тане.

— Пока найти его не удалось, зато разыскали трех его братьев, — доложил Бао-гун.

— Приведите их завтра к нам, — распорядился государь. — Мы лично допросим их в саду возле горки Долголетия и озера Счастья.

Бао-гун сразу догадался, что государь хочет испытать способности молодцов, иначе зачем он стал бы звать их в сад.

Возвратившись в ямынь, Бао-гун передал Лу Фану волю государя и велел своим помощникам приготовить все необходимое для визита во дворец.

На следующий день Лу Фан и остальные в одеждах преступников отправились во дворец.

В императорском саду уже выстроились по обе стороны красного крыльца гражданские и военные чиновники. Прозвенел колокол, служителе подняли курильницы, в зал под руки ввели государя и усадили на возвышение. Бао-гун опустился на колени и передал Сыну Неба пластинку из слоновой кости с написанными на ней именами Лу Фана и его братьев. На красном крыльце появился Чэнь Линь.

— Пусть введут Лу Фана, Сюй Цина и Цзян Пина! Такова воля государя!

— Где живешь? Чем занимаешься? Что за дело привело тебя в Кайфын? — спросил государь Лу Фана. Тот все рассказал и попросил государя явить милость, наказать его вместо Бай Юй-тана, который по молодости и неразумию накликал на себя великую беду.

Жэнь-цзуну по душе пришелся ответ Лу Фана. Пока он раздумывал, о чем бы спросить еще, налетел ветер и обмотал вокруг древка желтые флаги на мачте перед кумирней.

Тут государь спросил:

— За что тебя прозвали Мышью, Прогрызающей Небо?

— За то, что я однажды у себя на судне, когда лопнула веревка от паруса, взобрался на мачту и связал ее, — доложил Лу Фан.

— Видишь, там, на мачте, флаги обернулись вокруг древка? Сможешь их расправить? — спросил Сын Неба.

— Ваш покорный слуга сил не пощадит! — с поклоном отвечал Лу Фан.

Он сбросил арестантский халат, вскочил на каменный пьедестал, обхватил мачту руками и ловко, будто обезьяна, полез вверх; через мгновение он был уже у цели, выполнил повеление государя и спустился вниз.

Сын Неба удостоил Лу Фана похвалы и взглянул на пластинку.

— Сюй Цин!

— Здесь, государь! — отозвался тот.

Если вы хотите узнать, какие события произошли дальше, прочтите следующую главу.

ГЛАВА СОРОК ДЕВЯТАЯ

Государь испытывает способности «трех мышей» и жалует им звания. Святой монах вручает прошение, а две вороны изливают свои обиды

Итак, государь спросил Сюй Цина:

— Это правда, что ты умеешь проникать сквозь горы?

— Да. Мне за это и дали прозвище — Мышь, Проникающая сквозь Горы, — отвечал тот. — Однажды я пролез через восемнадцать нор, прорытых в горе.

— У нас в горке Долголетия тоже есть норы, — сказал Сын Неба. — Сможешь через них пролезть?

— Если норы подходящие, то смогу.

Император приказал Чэнь Линю отвести Сюй Цина к горке Долголетия. Сюй Цин сбросил с себя арестантский халат и выслушал напутствие Чэнь Линя:

— Залезешь в нору — долго не сиди там.

Сюй Цин кивнул евнуху и полез на горку. Добрался до половины склона и исчез. Прошло уже время, достаточное, чтобы выпить две чашки чая, а он все не появлялся. Чэнь Линь забеспокоился, стал бегать вокруг горки, заглядывая во все щели. Наконец Сюй Цин появился сам на себя не похожий, с головы до ног перепачканный грязью. Сын Неба удостоил храбреца похвалы и заявил, что он заслужил свое прозвище.

Четвертым в списке значился Цзян Пин.

— За что тебя прозвали Водяной Мышью? — спросил Сын Неба.

— За то, что я все вижу под водой, могу нырять и плавать.

Император распорядился приготовить лодку, а Чэнь Линя послал в дворцовые покои за «золотой лягушкой». Глаза у лягушки были как стеклянные, рот — будто подкрашен румянами, кожа — голубовато-зеленая, живот — белоснежный, спина — вся в золотых точках.

— Да это не лягушка, а настоящее сокровище, — заметил Бао-гун.

Цзян Пина подвели к маленькой лодке, Сын Неба и его сановники сели в большую.

Как только лягушку из ведра бросили в воду, Цзян Пин тоже исчез под водой. Он так долго не появлялся, что государь стал думать, не приключилось ли с ним несчастье.

Но вскорости Цзян Пин вынырнул. На его ладони квакала лягушка.