Лёжа со львами

– Эллис?

– Вы с ним знакомы? Это хорошо.

– Эллис – агент ЦРУ?

– Сядьте, – решительно проговорил Леблон. – Нас занимает не то, кто он такой, а что он предпринял.

Жан-Пьер задумался, если Джейн все узнает, она отбросит Эллиса от себя, как горячую картофелину. Заставят ли меня все ей рассказать? Если нет, дойдет ли она до истины самостоятельно? Поверит ли в это? Станет ли Эллис это отрицать?

Леблон продолжал говорить. Жан-Пьер заставлял себя сосредоточиться на сказанном.

– Беда в том, что Эллис устроил засаду, в которую попался достаточно важный для нас человек.

Жан-Пьер вспомнил слова Рауля о том, что Рахми арестован.

– Рахми важен для нас?

– Да не Рахми.

– А кто?

– Зачем вам это знать?

– Тогда зачем вы привезли меня сюда?

– Молчите и слушайте, – резко оборвал его Леблон. Жан-Пьер впервые испытал страх перед собеседником. – Я, разумеется, никогда прежде не встречался с вашим другом Эллисом. К сожалению, Рауль тоже не знаком с ним. Поэтому ни один из нас не знает, как он выглядит. Только вам это известно. Вот почему вас привезли сюда. Кроме того, вы, наверное, знаете, где живет Эллис?

– Да. Он занимает комнату над рестораном на улице Древней комедии.

– Его комната выходит на улицу?

Жан-Пьер нахмурился. Там он был однажды, Эллис не любил приглашать людей домой.

– Думаю, что да.

– Вы в этом не уверены?

– Дайте мне подумать. – Он был там как-то поздно вечером с Джейн и компанией других людей, возвращаясь из кинотеатра в Сорбонне. Эллис угостил их кофе. Это была небольшая комната. Джейн сидела прямо на полу у окна. – Да. Окно с видом на улицу. Почему это так важно?

– Это значит, что вы сможете дать сигнал.

– Я? Зачем? Кому?

Леблон измерил его угрожающим взглядом.

– Прошу прощения, – проговорил Жан-Пьер.

Леблон сделал паузу. Когда он снова заговорил, его голос зазвучал чуточку мягче, хотя интонация оставалась такой же невыразительной.

– Вы проходите крещение огнем. Я сожалею, что вынужден привлекать вас к… подобной операции… при том, что вы еще ничего не сделали для нас. Но вы знакомы с Эллисом, и вы здесь, а в данный момент у нас нет больше никого, кто бы знал его. То, что мы намерены осуществить, утратит свой смысл, если это не произойдет немедленно. Поэтому слушайте внимательно, ибо это важно. Вам придется зайти в его комнату. Если он там, вы войдете под каким-нибудь предлогом. Решайте сами, под каким. Подойдя к подоконнику, вам надо будет высунуться из окна – знак того, что Эллис в комнате. Поэтому, что бы вы ни сделали, не приближайтесь к окну, если его там нет. Вам все понятно?

– Мне понятно, что вы от меня хотите, – проговорил Жан-Пьер. – Мне неясно только, для чего все это?

– Чтобы удостовериться в личности Эллиса.

– А когда я удостоверю, что это он?

Леблон дал Жан-Пьеру такой ответ, на который он даже не смел надеяться и который потряс его до глубины души: «Ясное дело, мы собираемся его убить».

Глава 3

Джейн расстелила белую скатерть в пятнах на крохотном столике Эллиса, выложив два набора старых ножей. Она нашла бутылку Флёри в шкафу под раковиной и открыла ее. Ей страшно хотелось попробовать, но потом она решила дождаться Эллиса. Джейн поставила бокалы, соль и перец, горчицу и бумажные салфетки. Она уже хотела начать готовить ужин, но потом решила, пусть этим займется сам Эллис.

Ей не нравилась комната Эллиса. Она казалась голой, тесной и безликой. Джейн просто оторопела, когда впервые оказалась здесь. Она назначала свидания этому сердечному, мягкому зрелому мужчине и надеялась, что его жилье отражает его натуру, что его привлекательная удобная квартира содержит черты насыщенного опытом прошлого. Однако, глядя на его кров, никак не скажешь, что здесь живет человек, который был ранее женат, участвовал в войне, принимал ЛСД, возглавлял в своей школе футбольную команду. Холодные белые стены были украшены торопливо подобранными плакатами. Фарфор попал сюда из мелочных лавок, а кастрюли для варки пищи представляли собой дешевую оловянную утварь. На бумажных обложках стихотворных сборников, стоявших на книжной полке, отсутствовали названия. Свои джинсы и свитера он хранил в небольшом пластмассовом чемодане под скрипучей кроватью. Куда подевались его старые школьные сочинения, фотографии племянников и племянниц, драгоценная копия «Гостиницы разочарования», его перочинный ножик в память о посещении Булони или Ниагарского водопада, салатница, которую каждый раньше или позже получает в подарок от своих родителей? В комнате не было ничего действительно важного, ни одной вещи, которые хранят не во имя их функционального назначения, а в память того, что они символизируют, будучи частичкой души их владельца.