Лёжа со львами

Сейчас лампады на крючьях, вбитых в каменные колонны, освещали мечеть, напоминавшую веранду. Жители селения скучились слева от аркады. Они выглядели подавленными. Некоторые женщины рыдали, были слышны два мужских голоса: один задавал вопросы, другой на них отвечал. Толпа расступилась, чтобы пропустить Жан-Пьера, Мохаммеда и Джейн.

Четверо оставшихся в живых присели на утоптанной земле в окружении толпы. Трое избежавших ранения сидели на корточках. Они были в своих неизменных шапочках, выглядели грязными, изнуренными и обескураженными. Джейн узнала Матуллу Хана, копию своего брата Мохаммеда, только помоложе, и еще Алисахана Карима, который был потоньше своего брата муллы, но тоже выглядел озлобленным. Двое раненных сидели на полу спиной к стене, один из них с грязной, пропитанной кровью повязкой на голове, у другого рука висела на импровизированной повязке. Джейн не знала ни одного из них. Она автоматически оценила серьезность полученных ран, на первый взгляд они не внушали опасений.

Третий раненый Ахмед Гул лежал на простеньких носилках, сколоченных из двух палок и одеяла. Его глаза были закрыты, кожа поражала своим землисто-серым цветом. Захара сидела на корточках позади него, держа его голову на своих коленях. Она поглаживала его волосы и тихо всхлипывала.

Джейн казалось, что полученные раны были очень даже серьезными.

Жан-Пьер сказал, чтобы принесли столик, горячей воды и полотенец, после этого он опустился на колени возле Ахмеда. Через несколько секунд он окинул взглядом других повстанцев и спросил на дари:

– Он оказался в зоне взрыва?

– У вертолетов были ракеты, – ответил один из избежавших ранения. – Одна из них взорвалась рядом с ним.

Обращаясь к Джейн, Жан-Пьер сказал ей по-французски:

– Тяжелый случай. Он чудом добрался домой живым.

Джейн увидела пятна крови на подбородке у Ахмеда: он харкал кровью, значит внутренние ранения. Захара с мольбой посмотрела на Джейн.

– Ну как он? – спросила она.

– Мне очень жаль, подруга, – проговорила Джейн, по возможности стараясь смягчить тревогу Захары.

Та смиренно кивнула: она все понимала, но подтверждение этого вызвало новый поток слез на ее миловидном лице.

– Займись пока другими, здесь нельзя терять ни одной минуты.

Джейн осмотрела двух других раненых.

– Ранение в голову – просто царапина, – проговорила она мгновение спустя.

– Не отвлекайся, – сказал Жан-Пьер, наблюдая, как укладывают Ахмеда на стол.

Джейн осмотрела мужчину с подвязанной рукой. У него более серьезное ранение, казалось, что пуля размозжила кость.

– Видимо, это было очень больно, – проговорила Джейн на дари.

Он улыбнулся и кивнул. Эти мужчины были словно из стали.

– Пуля попала в кость, – сказала она Жан-Пьеру.

Жан-Пьер не отводил взгляд от Ахмеда.

– Дай ему местный наркоз, прочисти рану, удали косточки и сделай повязку. Костью займемся потом.

Джейн стала готовить укол. Если ее помощь потребуется Жан-Пьеру, он ее позовет. Судя по всему, эта ночь выдастся долгой.

Ахмед умер через несколько минут после полуночи. Жан-Пьеру хотелось выть, но не от печали, ибо Ахмеда он практически не знал, а от глубокого разочарования, так как понимал, что этого человека можно было бы спасти, если бы он, как врач, имел в своем распоряжении самое необходимое: анестезиолога, операционную комнату и электричество.

Он прикрыл лицо покойного, затем посмотрел на жену, которая несколько часов подряд неподвижно стояла рядом, наблюдая за происходящим.

– Мне очень жаль, – сказал он ей.

Она кивнула в ответ. Ему было легче от того, что он видел ее спокойствие. Иногда его обвиняли в том, что он не испробовал всего, что было в его силах. Им казалось, знания его так обширны, что он может практически все. А его так и подмывало закричать: «Я же не Бог!». Но эта женщина, видимо, все понимала.

Жан-Пьер отвел взгляд в сторону. Он ощутил, что страшно устал. Он целый день возился с ранеными, но это был первый, которого спасти не удалось. Несколько человек, в основном родственники, которые вначале только наблюдали за ним, теперь подошли ближе, чтобы унести тело. Вдова запричитала, и Джейн отвела ее в сторону.

Жан-Пьер почувствовал чью-то руку на своем плече. Он обернулся и увидел перед собой Мохаммеда, повстанца, который организовывал колонны. Вдруг он ощутил в себе чувство вины.