Лёжа со львами

Он подумал, как это все испортилось. Они с Анатолием потеряли осторожность. Им следовало бы встретиться где-нибудь в таком месте, где бы был хороший обзор всех подходов, чтобы заранее увидеть любого, кто захотел бы приблизиться. Но кто же мог подумать, что Джейн пойдет следить за ним? Он стал жертвой самой возмутительной неудачи, когда у раненого юноши была аллергия на пенициллин. Джейн услышала речь Анатолия, она оказалась способна распознать русский акцент, и появился Эллис, который придал ей смелости. Да, действительно, не повезло. Но в учебниках истории не упоминается о тех, кто почти стал великим. «Я сделал все, что мог, папа», – мысленно сказал он, и почти услышал ответ отца: «Меня не интересует, что ты сделал все, что мог, я хочу знать, добился ли ты успеха или потерпел неудачу».

Он приближался к селению. Он решил вернуться домой. Спал он плохо, он страдал бессонницей, но, кроме сна, у него были еще и дела. Он направился к дому.

Почему-то то, что у него все еще была Джейн, не приносило большого утешения. То, что она открыла его тайну, вместо того, чтобы сблизить их, казалось, отдалило их друг от друга. Между ними возникло новое расстояние, несмотря на то, что они планировали возвращение домой и даже говорили о новой жизни в Европе.

Но они хотя бы обнимали друг друга ночью в постели. Это было хоть что-нибудь.

Он вошел в дом торговца. Он ожидал застать Джейн уже в постели, но, к его удивлению, она еще не ложилась. Она заговорила, как только он вошел.

– За тобой пришел гонец от Масуда. Тебе придется пойти в Астану. Эллис ранен.

Эллис ранен. Сердце Жан-Пьера забилось быстрее.

– Как?

– Ничего серьезного. Насколько я поняла, у него засела пуля в заду.

– Я пойду туда с самого утра.

Джейн кивнула.

– Гонец отправится с тобой. Ты сможешь вернуться до наступления темноты.

– Я понял.

Джейн делала все возможное, чтобы у него не было возможности встретиться с Анатолием. Ее предосторожность была излишней, у Жан-Пьера не было возможности организовать подобную встречу. Кроме того, Джейн остерегалась малой опасности и не видела большой. Эллис был ранен, это делало его уязвимым. А это все меняло.

Теперь Жан-Пьер мог убить его.

Жан-Пьер не спал всю ночь, обдумывая свою задачу. Он воображал Эллиса, лежащего на матрасе под фиговым деревом, стискивающего зубы от боли в раздробленной кости, или, возможно, бледного от потери крови. Он видел себя, готовящим раствор для инъекции.

– Это антибиотик, чтобы не допустить инфекции, – скажет он, затем введет ему повышенную дозу наперстянки, что вызовет сердечный приступ.

Естественный сердечный приступ был маловероятен у мужчины тридцати четырех лет, но отнюдь не невозможен, особенно после чрезмерного физического напряжения, после длительного периода относительно сидячей работы. В любом случае, здесь ведь не будет никакого расследования, никакого посмертного вскрытия и никаких подозрений, на Западе будут уверены в том, что Эллис был ранен в бою и умер от ран. Здесь, в долине, все примут диагноз Жан-Пьера. Ему доверяли так же, как любому из ближайших помощников Масуда – вполне естественно, потому что он, как это им наверняка кажется, жертвовал ради общего дела не меньше любого из них. Нет, единственным человеком, у которого возникнут сомнения, будет Джейн. Но что она сможет сделать?

Уверенности у него не было. Джейн была сильным противником, когда за ней стоял Эллис, но не в одиночку. Может, Жан-Пьеру удастся убедить ее остаться в долине еще на год, он может обещать не выдавать конвои, затем найти способ возобновить связь с Анатолием и просто ждать возможности выдать Масуда русским.

В два часа он встал и дал Шанталь ее бутылочку, затем снова лег. Заснуть он даже и не пытался. Он был слишком встревожен и напуган. Лежа в ожидании восхода солнца, он думал обо всем, что может помешать его намерению: Эллис может отказаться от лечения, он, Жан-Пьер, может ошибиться в дозировке, у Эллиса может быть простая царапина, и он будет нормально ходить, может быть, Эллис с Масудом уже ушли из Астаны.

Сон Джейн был неспокойный, ее тревожили сновидения. Она то и дело ворочалась рядом с ним, иногда что-то бормоча. И только Шанталь спала спокойно.

Незадолго до рассвета Жан-Пьер встал, зажег огонь и пошел к реке купаться. Когда он вернулся, гонец сидел у них во дворе, пил приготовленный Фарой чай и закусывал остатками вчерашнего хлеба. Жан-Пьер выпил чая, но есть ничего не мог.