Пиранья. Первый бросок

• Зовут меня Уильям Кидд,
• ставьте парус, ставьте парус!
• Рядом черт со мной стоит,
• абордажный нож блестит,
• ставьте парус, ставьте парус!

Слова тут не имели никакого значения – лишь бы ложились на незатейливый ритм, хоть детская считалочка, хоть стих Шекспира, хоть, как сейчас, старинная моряцкая песня-шанти. Бесконечным повторением короткого стишка бегущий вгонял себя в некое подобие транса, совмещая строчки со вдохом и выдохом, с размеренными движениями рук и ног.

• Дым от залпов словно шлейф,
• ставьте парус, ставьте парус!
• Я свищу: ложитесь в дрейф!
• Ставьте парус, ставьте парус!

Он бежал, перепрыгивая через поваленные замшелые стволы, ловко уклоняясь от толстых сучьев, огибая валуны, звонко проламываясь сквозь шелестящие заросли высокого бамбука, лавируя меж кривых пальмовых стволов, шлепая по лужам, вспарывая заросли бледно-зеленого папоротника, как эсминец – океанскую воду, перепрыгивая широкие ручейки. Все время забирал вправо – помня, что погоня впопыхах непременно заберет влево. Если только будет погоня...

Наконец остановился, унимая колотящееся сердце. Нагнулся, склонился к прозрачному петлястому ручейку, забросил в рот несколько горстей воды и вновь замер, как статуя, обратившись в слух. Глупо было бы долго нестись сломя голову, пусть даже рассчитывая чуть ли не каждый шаг. Гораздо выгоднее остановиться и как следует прислушаться. Погоня – та же охота, ее участники частенько предаются азарту сверх всякой меры, ломят, как бульдозеры, перекликаются, подставляются под удар из засады...

Он долго стоял так в сыроватой чаще, возле зарослей похожего на орешник кустарника, чьего настоящего названия не знал. Но, как ни вслушивался, ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего бег человека по лесу, не смог услышать. Стояла тишина, нарушавшаяся лишь птичьими голосами – иными, странными, никогда прежде не слышанными, разве что по телевизору.

Кажется, ушел, как тот Колобок. Он хорошо понимал, что не смог убить тех троих или хотя бы вырубить надолго, удары были сильные, оглушающие, но все же поставленные так, что троица очнется минут через пять самое большее. Вот Чаку, тому придется хреново, циклопу свежеиспеченному... Вряд ли машина вмазалась в дерево так уж сильно. Они наверняка стоят сейчас около нее, может, даже сгоряча кинулись в лес, но, если давно здесь обитают, должны очень быстро сообразить: найти одинокого беглеца в джунглях не легче, чем пресловутую иголку в стоге сена. Не будет ни облавы, ни поисков, ручаться можно. Все их забавы с киднэппингом носят насквозь нелегальный характер. Пусть здесь и нет спецслужб, но вряд ли властям понравится, когда средь бела дня похищают советских моряков,– как-никак у нас с ними дружба и широкие отношения, того и гляди, к социалистической ориентации склонятся, бюст Ленина торжественно установили...

В общем, янкесы подожмут хвосты и притаятся. Возможно, и сориентируют на его поиски свою здешнюю агентуру, но это уже другая песня... Другой расклад.

На нынешний момент есть гораздо более насущный вопрос: где он, собственно говоря, находится?

Ответ прост: а хрен его знает...

Вот когда пришлось пожалеть, что его подготовка была несколько однобокой, но кто же знал, что ему придется разгуливать по здешней суше, потеряв ориентацию? Главное внимание уделялось морю: карта глубин, особенности здешних вод, особенности погружений в тропиках, ядовитые раковины и рыбы, тактика общения с акулами, «неизбежные на море опасности», в данном случае – контрабандисты, сепаратисты, коралловые атоллы с их коварными течениями...

Если поднатужиться и собрать воедино скудные сведения о сухопутье – что мы имеем? Кроме здешнего мегаполиса, города Виктории, откуда его злодейски и похитили, есть еще то ли четыре, то ли пять городков и неизвестное количество деревушек. Судя по асфальту на улицах и паре дюжин кирпичных домов, он как раз и поимел сомнительную честь побывать в одном из городков,– но не знал ни его названия, ни названий остальных, не говоря уж о том, чтобы помнить, где они располагаются.

Итак? Он пребывает где-то на острове Баэ, самом большом острове архипелага, образующего Ахатинскую республику. Минусы: во-первых, всю его экипировку составляют семь... нет, аж восемь сигарет в помятой картонной пачке и одноразовая зажигалка из прозрачной пластмассы. Во-вторых, собственное местоположение неизвестно.