Возвращение пираньи

Мазур взял с широкого подоконника один из трех стоявших там биноклей, покрутил колесико. Действительно, молодой парень не особенно вписывался в компанию: в отличие от всех остальных лицо все же отмечено печатью интеллекта, бородка подстрижена совершенно по-городскому, надень ему очки и дай под мышку какой-нибудь ученый труд, получится классический студент престижного столичного университета...

– Думаете... – сказал Мазур.

– А почему бы и нет? Не похож этот парень на гараевых орангутангов... Повидал я таких, когда... – Он осекся. – Повидал, коммодор. Штудируют умные науки и языки, а в свободное время листовочками стены пачкают и бомбы мастерят... – Лицо у него на миг стало хищно-тоскливым, и Мазур окончательно уверился, что был прав насчет его прошлого, иные рефлексы на всю жизнь вгоняются в подсознание...

Внизу зашевелились. Гарай подошел вплотную к высоким чугунным воротам – литые завитушки толщиной в руку не смог бы прошибить даже лобешник Анпилова, сработано на совесть, – и тут же с другой стороны появился привратник, руки у него были пусты, но под пиджаком наверняка таилось что-нибудь убедительное. Минуты две разговаривали – Гарай все повышал голос, а его собеседник с безучастной миной вышколенного дворецкого что-то отвечал коротко и веско. В конце концов вынул из кармана телефон – и тут же в кармане у Хименеса запищало. Мазур молча слушал непонятный ему разговор, прикидывая шансы сторон.

Собственно, всю эту шоблу можно в три секунды перемолоть парой длинных, прицельных очередей... а что потом?

– Ну, так... – сказал Хименес, отключая телефон. – Сеньор Гарай категорически желает поговорить с хозяйкой.

– Нужно, наверное, сказать, что хозяйка еще не встала, не принимает...

– Примерно так Пачеко ему и сказал. Гарай на это заявил, что не может ждать, пока сеньора проснется. Дело у него, изволите ли видеть, невероятно важное. В поместье сеньоры, он говорит, скрываются убийцы его братьев: высокий, светловолосый мужчина, второй пониже, щуплый, с усиками, третий – негр, с ними две женщины, обе блондинки... Он, конечно, благородно готов поверить, что сеньора не подозревает, каких бандитов приютила под своим кровом...

– Вот теперь не осталось никаких недомолвок, – сказал Мазур. – Понимаете ли, Хименес, нас, четырех из пяти, они ни за что не могли видеть в лицо – ни Гарай, ни кто-либо из Тилькары...

Хименес задумчиво сказал:

– Вообще-то у меня есть снайперские винтовки, хорошие, немецкие. Можно в два счета срезать отсюда и Гарая, и того городского... вот только их дальнейшие ходы предсказывать не берусь...

– А что там предсказывать, – сказал Мазур. – Начнется та самая война, которой вы так опасаетесь, – в чем, между прочим, правы. И я не хочу доставлять хозяйке хлопоты... Найдутся какие-нибудь дороги, по которым можно выскользнуть из поместья незаметно?

– Целых три. Но я все же рекомендовал бы вариант с самолетом – теперь это гораздо предпочтительнее.

– Сколько времени потребуется?

– Давайте прикинем. Шифровку передадим немедленно, Энрике с ней справится минут за пять, переговоры с аэропортом отнимут... ну, скажем, полчаса. Самолет сюда будет лететь минут сорок... прибавляем на случайности и промедление... Давайте считать, что «птичка» здесь приземлится через полтора-два часа.

– Долго, – сказал Мазур. – Эти обормоты так и будут торчать у ворот.

– Ничего. Начнем переговоры, затянем время. На штурм они ни за что не пойдут, здесь у меня два десятка ребят, да столько же можно стянуть со всех концов асиенды...

Он выглянул в окно. Гарай снова спорил с невозмутимым привратником, его головорезы поддерживали хозяина негромким, но энергичным ропотом, только тот, с городской бородкой, стоял в сторонке.

– Смотрите! – сказал Мазур.

Впервые на сцене появилось то пресловутое заряженное ружье, которое согласно строгим канонам непременно должно в финале выстрелить: один из Гараевых ребят головой вперед нырнул в распахнутую дверцу машины, покопался там, показался с винтовкой наперевес. Демонстративно держа ее на виду, встал рядом с главарем.

Выслушав очередной доклад, Хименес покрутил головой:

– Это что-то новое. Пачеко говорит, они недвусмысленно нарываются. Грозят, что попытаются прорваться к хозяйке, если им и дальше будет преграждать дорогу какой-то... бедняге Пачеко придется собрать в кулак всю выдержку. За то оскорбление, что ему только что нанесли, в нашей глуши настоящий мужчина сразу всаживает оскорбителю нож в бок... Извините, коммодор, я отдам распоряжения. Не нравится мне такая наглость, неспроста это, не должны бы они так...