Что знает больной о больнице? Палата, койка, лечащий врач. Но это лишь...
Священное слово "замуж" приводило Катю в трепет. С мужчинами ей не везло...
– Единственное, что... – задумчиво продолжила Фаина. – Вот эта фигурка меня несколько беспокоит...
Она продемонстрировала Марине Евгеньевне пиковую даму.
«Да, пиковая дама означает тайное недоброжелательство...» – снова усмехнулась (конечно, про себя) Татьяна.
– А кто она? – нервно поинтересовалась Холмогорова.
Похоже, хозяйка не прикидывалась – действительно волновалась.
– Она из прошлого, очень давнего, – тихо заговорила экономка. – Вы сейчас не ведете с ней никаких дел. И не общаетесь, потому что эта женщина вам абсолютно не ровня. Но почему же она совсем рядом?
Экономка задумалась.
– Что значит «рядом»? – поторопила миллионерша.
– Вы с ней видитесь, – пробормотала Фаина. – Достаточно часто. Здороваетесь. И не подозреваете, что на душе у нее – чернота. Она затевает... – экономка продемонстрировала сразу две карты пиковой масти, девятку и туза, – что-то очень нехорошее... И если не помешать ей, случится катастрофа.
«Сто процентов, та недоброжелательница – Нелли. Пишет, наверное, втихаря свою собственную антибиографию нашей хозяйки. И назовет ее «Целлюлит госпожи Холмогоровой», – весело подумала Татьяна и не удержалась от усмешки.
А Фаина вдруг метнула на нее острый взгляд и будто выплюнула:
– И ваша гостья, кстати, с этой дамой пик знакома.
Таня едва не поперхнулась. А Холмогорова немедленно обернулась к ней:
– Кто она? Говори.
– Кого вы имеете в виду? – усмехнулась Таня.
– Ее! – Марина Евгеньевна схватила черную карту, продемонстрировала девушке.
Обычная дама пик из дешевой колоды, с невероятной прической и пустыми глазами. Они что, это все серьезно?
– Ну, она такая вся стр-рашная... На душе у нее черно... а сидит она в темной-темной комнате... – снова улыбнулась Садовникова. И предположила: – Может, в подвале?
Ситуация ее забавляла.
А Холмогорова грозно сдвинула брови и безо всякого интеллигентного «вы» пригрозила:
– Зря ты упрямишься.
– Послушайте! – возмутилась Татьяна. – У нас здесь что, средние века? Допрос в подвалах святой инквизиции?
– Я просто думала, ты на моей стороне играешь, – холодно пожала плечами Марина Евгеньевна и отвернулась.
– Да не знаю я никакой дамы пик! – уже совершенно искренне взмолилась Татьяна.
А Холмогорова предположила:
– Может, это одна из горничных? Та, новенькая? Чернявая такая?
Фаина еще раз осмотрела разбросанные по столу карты и серьезно сказала:
– Нет. Она не здесь, не в доме. Но то, что она на вас работает, – наверняка.
Тут уж и Холмогорова начала злиться. Буркнула:
– Ну, на меня, допустим, пять тысяч человек работает...
А экономка обиженно поджала губы:
– Простите уж великодушно. Ее паспортные данные я предоставить не могу.
– Ладно, не заводись, – проворчала Холмогорова. – Спасибо и на том.
Встала из-за стола. Словно собачонке, велела Татьяне:
– Пошли.
Но отправилась не вниз, не на жилые этажи, а в солярий. Это было огромное пронизанное солнечными лучами помещение. Вдоль стеклянных стен весело топорщили ветви ухоженные пальмочки, а на обычной стене развешано множество фотографий. На всех – исключительно Марина Евгеньевна. На горных лыжах... За рулем «Ламборджини»... За штурвалом яхты... Или под ручку, в обнимку, просто рядом с известными людьми. Таня многих из них узнала: вот губернатор края... а тут скандально известный депутат Госдумы... а вон артист Пыльцов нежно поддерживает Холмогорову за талию.
«Прям домовая церковь, – раздраженно подумала Таня. – А вместо икон – любимая хозяйка».
Холмогорова деловито прошла к окну и рухнула в мягкое, разлапистое кресло. Кресло оказалось в помещении единственным.
Тане разместилась на неудобным стульчике и подумала: «А если они сюда с мужем приходят? Холмогорова, получается, в кресле, а он сидит у ее ног?!» Хотя, наверное, они вместе никуда и не ходят. Игорь Феоктистович вообще зашуганный, из своей комнаты почти не выползает. Таня в особняке уже третий день, а встречала его от силы раза три – за общим столом. И то он почти всегда молчал, виновато клонил головенку. Непонятная семейка...
И тут Холмогорова, очень в тему, спросила – осторожно так, вкрадчиво:
– Вам, наверное, в моей жизни многое кажется странным?
Ломаться Таня не стала. Кивнула:
– Многое.
– Гадание, например... – подсказала Марина Евгеньевна.
– В том числе и гадание, – пожала плечами Таня. – Никогда бы не подумала, что такая женщина, как вы, может верить в чертовщину.