Биография smerti

Но тут, в Москве, то ли от одиночества, то ли от постоянного стресса Марина тоже дала слабину. Даже самой себе не признавалась, но факт оставался фактом: на «Пиратов» она ходила во многом ради единственного человека. Звали его Александром Пыльцовым, и играл он в фильме одну из главных ролей – капитана советского судна. Того самого, что взяли на абордаж джентльмены удачи. Боже, что за глаза у него – проникновенные, любящие, теплые! А фигура – сплошь мускулы! Матвей сколько ни старался накачаться, а даже близко на Пыльцова не походил. А как лихо, когда дело доходило до драки, он раскидывал пиратов! А как нежно целовал свою мымру – на корме, под мягкими лучами заходящего солнца...

И здесь, в Москве, актеры совсем не были такими недоступными, какими представлялись из города N. Маринка без труда разузнала: Пыльцов живет совсем недалеко от ее института, на улице Еланского. А работает еще ближе – в Театре драмы на Малой Дмитровке. И увидеть его вблизи совсем не проблема. Подъезжай или домой, к подъезду, часов в двенадцать дня, или после спектакля к служебному входу театра. Подойти близко, правда, не удастся, потому что в обоих местах дежурят толпы таких же, как она, восторженных девчонок. Толкаться вместе с ними Маринка считала ниже своего достоинства, но знаменитую улыбку актера и с двадцати метров можно разглядеть. Ну, а коснуться... может быть, когда-нибудь... Тем более что имелся у Марины план – подобраться к артисту с помощью Игорька Холмогорова.

Игорек Холмогоров учился на третьем курсе их института и уже ездил вместе с Театром драмы на гастроли в Париж. Лично при Пыльцове состоял переводчиком. И выпивали, рассказывал, вместе, и по кабакам ходили, и фотографий у него полно, где они с артистом то в обнимку напротив Эйфелевой башни, то за одним столиком в ресторане.

А что Игорек? Обычный парень. Такой же, как она, провинциал. Довольно дохлый, черты лица мелкие, глазки крошечные. Матвей в сравнении с ним – писаный красавец. Правда, гонору у Игорька куда больше, чем у Марины, и даже, наверное, чем у Матвея. Вечно рассекает по институтскому коридору словно министр. И просто обожает, когда вокруг него девчонки соберутся и с открытыми ртами его байки слушают. А байки, прямо скажем, довольно фиговые. Не чета тем, какими ее Петюня потчевал...

Но, как ни смешон Игорек, а теперь Марина прочно прилепилась к его свите. Не ради него самого, конечно. А чтобы с его помощью «на Пыльцова» попасть. В Театр драмы билет ведь не купишь. Даже если займешь очередь в кассу с ночи, не факт, что достанется. А у Игорька всегда контрамарки есть. Да и еще, он хвастался, доступ в пыльцовскую гримерку. Артист, рассказывал Игорь, после спектакля всегда в хорошем настроении пребывает. И если приходишь к нему с девчонкой, Пыльцов всегда и расцелует ее, и автографов даст хоть десяток. Вот Маринка и надеялась: вдруг ей доведется оказаться рядом с восхитительным актером? Хоть на минутку...

А ее мечты, она знала, всегда сбывались.

Таня

Обратно, к себе в горы, они прибыли в половине девятого.

На особняк наступал вечер. Тени становились жестче и четче, воздух холодел словно бы на глазах. И если в летней Москве сумерки длились почти до полуночи, то здесь они были куда стремительней и черней. Только что сверкало-старалось яркое южное солнце – а через мгновения видна лишь его половинка. Без нескольких минут девять, Таня заметила, светило окончательно скатывалось за гору... а еще через четверть часа, как раз к середине ужина, двор погружался во мрак.

Едва вышли из внедорожника, Таня легонько коснулась руки Холмогоровой:

– Марина Евгеньевна...

– Слушаю тебя, – рубанула хозяйка.

А Нелли с Антоном в сторону дома не спешат. Стоят рядом, ушки на макушке.

Садовникова понизила голос:

– Мне надо с вами поговорить.

Холмогорова смягчать тембр не стала. В полную силу рявкнула:

– О чем?

Ну, не хочешь секрета – не надо. И Таня, более не стараясь понизить тон, заявила:

– Похоже, я вашу даму пик вычислила...

Хозяйка совсем не удивилась. Кивнула:

– А я и не сомневалась, что вычислишь. Ты девочка умная. Пошли.

И широким мужским шагом двинулась к дому. Таня засеменила за ней. Но едва женщины взошли на крыльцо, Холмогорова вдруг метнула быстрый взор на часы. Пробормотала:

– Ох, башка дурья! Забыла...

И велела Татьяне:

– У меня тут дело одно... Ты пока отдыхай, а после ужина – сразу в мой кабинет.