Австралийский миллиардер Итан Карвелл вычеркнул Мию Стюарт из своей...
"В бойцовском зале возбуждённо шумели зрители, резко выкрикивал рефери:...
– Да не буду я ни в чем разбираться! Я жить хочу! – попыталась возразить Татьяна.
– Что ж, беги, беги, – продолжал насмешничать внутренний голос. – Тебя хотели выжить – и выжили. Попользовались – и выбросили, как рваную тряпку.
– Никто меня не выбросил. Я, слава богу, жива и просто не хочу больше здесь оставаться. Ни секунды!
А ее второе «я» возражало:
– Сильные люди вообще-то мстят. А слабаки – те, конечно, убегают.
– Но я даже понятия не имею, кому мне мстить! – взмолилась Татьяна.
И тут же осеклась – догадаться нетрудно. Весь вечер за ужином подле нее Нелли крутилась. И сидела рядом – хотя обычно устраивалась в другом конце стола. И разговорчивая такая была – все про столичную жизнь расспрашивала, да про любимые книги, да про модельеров, которые нравятся, хотя что ей до Таниных пристрастий...
– И сработано мелко, – поддакнул внутренний голос. – Как раз в духе Нелли. Она и не планировала тебя убивать – иначе доза была бы другой. Хотела только поиздеваться. И напугать. Что ж, у нее получилось.
Но в таком случае... Конечно, она уедет. Но прежде...
Джинсы и темная футболка – экипировка в самый раз. И еще мокасины. Все лучше, чем босиком или в босоножках. Никакого, конечно, оружия – во-первых, просто взять неоткуда. А во-вторых, когда ненависть кипит в каждой клеточке тела, вполне можно обойтись и без него.
Таня взглянула на часы: начало второго. Голова уже ясная, и ноги почти не дрожат. Что ж, будем надеяться, что Нелли на ночь не запирается. Да если дверь даже и заперта, у нее сейчас достанет сил, чтобы смести любые преграды.
Нелли зашевелилась, открыла глаза, беспомощно помотала головой.
Таня, стоя у окна, бросила на нее оценивающий взгляд. Эффектно. Избивала человека она впервые, но получилось вполне профессионально – нос расквашен, под обоими глазами фингалы, губа разбита. Однако лицо секретарши, хоть и покорежено, а по-прежнему сочится ненавистью. Столь неприкрытой, что так и тянет поежиться.
Припирать Нелли к стенке не пришлось. Та сама себя выдала, едва увидела на пороге Татьяну. Подло ухмыльнулась:
– О, Танечка, ты уже проблевалась?
И тут же – отлетела от удара. А дальше... Таня себя просто не контролировала. Вся усталость, вся неопределенность ее положения в особняке, все тревоги и горести выплеснулись на Нелли. Вложились в хлесткие, безжалостные удары. Остановилась лишь, когда у мерзавки глаза закатились. Даже не успела спросить, как хотела:
– За что, Нелли? За что ты меня так ненавидишь?
А когда секретарша пришла наконец в себя, Таня тихо произнесла:
– Что ты мне подсыпала?
Рот Нелли дрогнул в ухмылке.
– Отвечай! – повысила голос Садовникова. – Что?..
– Ничего я тебе не скажу, – хмыкнула та. И, видно, поняв, что Татьяна ее больше не тронет, едко добавила: – Но если хочешь, можешь в Красную Долину съездить. На анализы...
Воистину, нахалка не теряет присутствия духа.
– Слушай, ты чего, совсем дура? – вырвалось у Садовниковой.
Нелли не поняла. Насмешливо продолжила:
– Да хоть и найдут у тебя что в крови – я тут при чем? Тем более, ты жива. И вполне здорова.
– Я-то да, – пожала плечами Татьяна. И вкрадчиво поинтересовалась: – А Марина Евгеньевна?
– А при чем здесь она? – ощетинилась секретарша.
– Кто подсыпал отраву одному – тот подсыпал и другому. Убийцы обычно почерк не меняют.
– Ты, гнида! Говори, да не заговаривайся! – зашипела Нелли. – Что ты мне шьешь? Одно дело ты, без тебя воздух только чище станет. Но Марина Евгеньевна – для меня святая! Так что заткни свой поганый рот!
Таня не удержалась, прокомментировала:
– Ах какой слог! Истинная графиня...
– Запомни, ты, мерзкая сучка, раз и навсегда, – оскалилась секретарша, – Марина Евгеньевна Холмогорова мне дороже, чем мать. Ясно?
– Это ты в милиции расскажешь, – пожала плечами Таня. – Менты наверняка заинтересуются, не один ли человек отравил нас обеих.
– Не один, – твердо сказала Нелли. И с вызовом взглянула Тане в глаза. – Любой подтвердит: Марину Евгеньевну я боготворила. А тебя – ненавижу. С самого того дня, как ты в особняке появилась.
И в голове у Тани вдруг мелькнула догадка...
– Да знаю я, что ты меня ненавидишь, – спокойно произнесла она. – И все знают. К тому же видели тебя. Еще в тот вечер, когда ты в меня из охотничьего ружья палила.
Нелли отреагировала мгновенно:
– Полный бред!
Но в лице ее, Тане показалось, что-то дрогнуло... И Садовникова так же спокойно продолжила: