Наперегонки со смертью

Все оказалось так, как говорил Дубов. Ключ был на месте, стеллаж, похожий на шкаф, сдвинулся в сторону легко (он был на колесиках) и спустя полминуты я бочком протискивался через узкий темный коридор, образованный двумя стенами гаража – наружной и фальшивой. Вскоре я добрался до ступенек, которые вели куда-то вниз.

Спускаться уже было легче – впереди брезжил свет одинокой лампочки.

Внизу тоже находился коридор, но пошире. Он заканчивался крепкой дубовой дверью с глазком. Она была заперта. Я постучал. В ответ никакой реакции. Подождав чуток, я снова начал барабанить – уже с большей силой. Опять тишина. Тогда я, разозлившись, пнул дверь несколько раз ногой. Дошло. Послышалась возня, пыхтение, затем звякнул засов и на пороге появился уже знакомый мне официант Жорик. Он смотрел на меня сумрачно и неприветливо.

– Добрый день, – сказал я, заискивающе улыбаясь.

– Кому добрый, а кому и не очень… – буркнул официант. – Проходи… – Он посторонился. – Между прочим, тут есть звонок.

– Извини, не заметил.

Жорик буркнул что-то себе под нос – наверное в мой адрес и не очень лестное – и закрыл дверь. Я огляделся. Мы стояли в крохотном тамбуре, грубо сложенном из красного кирпича. Справа от меня находилась еще одна дверь с навесным замком, а чуть поодаль виднелись ступеньки, ведущие вверх.

– Топай, – сказал Жорик, легонько подталкивая меня в спину.

Мы поднялись по ступеням в достаточно просторное помещение, где царил зверский холод. Оно было обшито алюминиевыми панелями, покрытыми инеем, а на крюках, вмонтированных в низкий потолок, висели замороженные туши. Это была морозильная камера. Немного поколдовав над каким-то пультом, Жорик нажал нужную кнопку, и проем, из которого мы вышли, закрылся. Теперь на том месте не было даже маленькой щели и стенка выглядела монолитной.

Интересно, подумал я, поеживаясь от холода, а как нам отсюда выбраться? Входная дверь камеры не имела даже намека на какие-либо запирающие механизмы. Но не очень говорливый официант повернул один из крюков на сто восемьдесят градусов, раздался всхлип, и дверь, видимо оснащенная пневматическим устройством, мягко сдвинулась в сторону.

Мы попали на кухню. Похоже, это был цех холодных закусок, судя по оборудованию. В нем не оказалось ни единой живой души. Каким-то хитрыми коридорчиками мы миновали главный кухонный блок, распространяющий удивительно вкусные для моего голодного желудка запахи, и очутились в помещении небольшой конторы, если верить табличкам на дверях – "Бухгалтер", "Зав. производством", "Технолог", "Директор". Да, Петр Никанорович организовал свое дело по науке. Его заведение вовсе не походило на самодеятельные непрофессиональные обжираловки, расплодившиеся за последние годы в неприличном количестве.

Кабинет Дубова оказался на удивление светлым и просторным. Видимо, в пику изрядно попившим у него кровушки тесным тюремным помещениям. Интерьер тоже был на высоте – солидный и богатый. Я вспомнил наш первый доверительный разговор, состоявшийся в тесной комнатушке. Видимо, Петр Никанорович принимал там только шнурков, темных лошадок, о которых он мало знал. Или чересчур много…

– Хорошо, что мне доложили о твоем приходе, – пожимая мне руку, сказал Дубов. – А то куковал бы ты в подвале до нового пришествия. Поленился нажать на кнопку звонка?

– Я вообще ее не нашел.

– А… – Петр Никанорович скупо улыбнулся. – Извини, запамятовал. Я тебе тогда не сказал… Кнопка находится в гараже, у ворот. Это для оперативности. Пока спустишься в подвал, тебя уже ждут. В жизни разные истории случаются…

Я не стал уточнять, какие именно истории он имеет ввиду, лишь понимающе кивнул.

– Петр Никанорович, мне нужно временное пристанище. На неделю, возможно, чуть больше.

– О делах поговорим позже. Ты голоден?

– Как бродячий пес, – сознался я честно.

– Значит, удача от тебя еще не отвернулась, – с удовлетворением сказал Дубов. – Я как раз собирался позавтракать. – Он нажал клавишу селекторного телефона: – Марьиванна, накрывай стол. Где? В моем кабинете. На две персоны. И чего-нибудь приличного для поднятия жизненного тонуса. На твой вкус…

Спустя минуту в кабинете появилась чистенькая ладная женщина лет сорока и с удивительной быстротой сервировала журнальный столик. Когда мы с Дубовым уселись в низкие кожаные кресла, там уже стояла бутылка дорогого марочного кагора, хрустальные бокалы, салат из свежих овощей, вазочка с фруктами и мясная нарезка.