Обогнувшие Ливию

Погоня приближалась. Огромный баркас с десятками гребцов неуклюже шлепал перегруженными бортами о воду. Астарт с удивлением узнал на носу баркаса вездесущего Туга в шлеме с пышным гребнем. Туг, в служебном рвении рыская по Саису, пронюхал, что сбежавший из подвала финикиец вербовал по кабакам всякое отребье. Избив до полусмерти владельца пивной, он узнал о готовящемся налете, но, как всегда, не успел. Погоню же возглавил с удовольствием.

Над зарослями тучами носились чайки, ибисы, кулики. Вот тяжело поднялась стая розовых фламинго, а за ними краснокожие аисты и горбатые цапли. Оглушенный птичьим гомоном, Астарт раздвинул перед собой тростник и метнул тяжелое весло, как копье. Туг плюхнулся в воду. «Трактирные крысы» испуганно сжались в лодках: не думали, что дело зайдет так далеко.

Солдаты поливали заросли стрелами и дротиками, не видя противника.

— Везет же нам, — сказал Астарт, провожая взглядом пузырь из одежды, не давший доспехам утащить тело ливийца на дно. — Видите, в этом рукаве нет крокодилов.

Преследователи кружили на месте, разжигая факелы, чтобы огнем выгнать беглецов из зарослей.

Неожиданно множество рук появилось из воды, цепляясь за весла и низкий борт. Под крики и брань солдат баркас накренился, зачерпнул столько воды, что тут же пошел ко дну. Из зарослей вынырнули легкие плоскодонки и, выловив Астарта и его наемников, умчались вниз по течению. А преследователи долго еще после этого блуждали в непроходимых речных зарослях, перекликаясь злыми голосами.

Финикиец сидел на носу и выжимал одежду. Теперь можно расплатиться с ватагой и убраться из Египта. Ничто не заставит его вернуться в эту страну почитателей навозных жуков, где сонмы мудрецов курят фимиам глупости, где в каждом чужеземце видят варвара, низшее существо, и плюют ему в лицо.

Астарт был слишком уверен в своей власти над судьбой, но он всего-навсего смертный…

ГЛАВА 27

Новый Эшмун

Египет переживал самое тягостное время, которое известно во всей долине от Нубии до Дельты как «шему» — безводие.

Нил сжался в своем русле, обнажив островки и илистые мели. Иссушающий ветер Сахары задался целью превратить цветущую страну в пустыню. Речные заросли, финиковые рощи, поля, деревни, храмы, города — все утонуло в волнах раскаленного воздуха и песка. Солнце превратилось в тусклый багровый диск, равнодушно взирающий на великое, ежегодно повторяющееся бедствие. Плодороднейшие илистые пашни покрылись на всем необъятном пространстве сетью глубоких трещин. Растения безжизненно поникли.

Астарт и его друзья ожидали погоды, чтобы выйти в море. Их цель — Иберия, где, по слухам, сохранились независимые от азиатских царей и жрецов колонии хананеев. А пока жили среди финикиян Саиса в доме, любезно сданном купцом-домовладельцем.

В тот день все было по-прежнему: зной, ветер, пыль. Ларит на женской половине дома гремела посудой, постигая трудную для жрицы долю жены и хозяйки. Ларит всей душой стремилась к домашнему уюту, к семейным радостям, все более привязывалась к новому образу жизни. Окруженная вниманием и любовью, она обрела прежнюю привлекательность.

Эред и Ахтой сладко спали на циновках после сытного обеда. Малыш, которого освятили именем Маленький Астарт, дрыгал ножками и пускал пузыри к великому удовольствию отца.

С набережной донеслись приветственные крики, беспорядочные удары в тимпаны, тревожное урчание арфовых струн. Астарт с сыном на руках вышел на улицу. Сквозь хаос песка и пыли он разглядел у причала роскошную громаду корабля несколькими рядами весел. По сходням спускался человек в лиловом пурпуре. Его сопровождали жрецы в одеяниях Карфагена, Тира, Саиса.

— Мне страшно… — Ларит прижалась к плечу Астарта.

Ахтой протер заспанные глаза и воскликнул:

— Друзья мои! Нам несказанно повезло: это сам Эшмун Карфагенский, Новый Эшмун! Возрадуемся же, несмотря на непогоду.

И он рысцой засеменил навстречу шествию. Малыш заплакал, Ларит унесла его в дом.

Новый Эшмун, приглашенный на освещение нового алтаря в храме бога врачевания (колония финикиян имела свои храмы в Египте), шефствовал в окружении пышной свиты из служителей всевозможных культов, по-хозяйски рассматривая людей, постройки. Ветер трепал его одежды, обтягивая материей тугое брюшко, короткие ноги.

Ахтой суетился в толпе больных, богомольцев и музыкантов и всматривался счастливыми глазами в каждую складку властного оплывшего лица.