56  

Черный бык, мчавшийся на Астарта, вдруг переменил направление и сбил пятнистого с ног ударом рогов в мясистый круп. Анад взвился в воздух.

И тут Астарт опять увидел Агенора: тот хладнокровно подпирал ногой древко копья, острие которого все глубже проникало в тело наседающего, хрипевшего в предсмертной ярости животного.

Меред была уже спокойна. На холме осталось всего несколько человек. Остальные укрылись за стенами, как от набега кочевников. «Она, наверное, гордится им», — Астарт опять отыскал Агенора. Кормчий неторопливо шагал, что-то объясняя помятому трясущемуся жрецу. Последний бык упал на колени, пронзенный чьим-то копьем. Весь песчаный пляж перед кораблями был усеян головными уборами, праздничными лентами, обрывками юбок и туник.

Около десятка раненых мореходов дополняли картину.

— Плохое предзнаменование, — сказал Агенор, взобравшись на холм.

— Даже бык не желает быть жертвой. — Астарт обнаружил у себя в руке меч и, не глядя, бросил его в ножны.

Сильно хромая, подошел Анад, и даже уши его заалели от восторга.

— Настоящая битва!

— После этого ни один жрец-фенеху не выйдет с вами в море, — сказала вдруг Меред, следя по лицам, как они воспримут ее слова.

— Лучшего и не надо, — пробормотал Астарт. Мимо проковылял подавленный гневный Альбатрос, повторяя:

— Позор! Боги смеются над нами…

— Как же без жрецов? — испугался Анад.

— Будет у нас жрец, — успокоил кормчий, — Альбатрос ждет кого-то с последним караваном из Туниса.

— Перед отплытием прошу всех в дом моего мужа и господина! — сказала Меред с легким поклоном обществу.

ГЛАВА 34

Эред в Бубастисе

Не баловала судьба Эреда, привык он к трудностям и лишениям. Однако, оставшись один на ливийском берегу, он почувствовал: так трудно ему еще не было. Он сильно страдал от незнания языков, из-за своей застенчивости и замкнутости. И еще не давали покоя мысли об Агари.

Он бродил из города в город, из поселка в поселок, хмурый, потерянный, вечно попадая в сложные переплеты, натыкаясь на людей злобных или нечестных. Он зарабатывал на пропитание тем, что рыл колодцы в селениях киренских греков, стриг овец у князька — богатого североафриканского племени насамонов, смолил лодки и плел канаты на верфях пунийцев и египтян. Побывал в богатом оазисе Сива, где жили набожные и суровые аммонии, чуть было не ушел вместе с ватагой разноплеменных авантюристов искать таинственный город эфиопов Магий, слушал в корчмах россказни мореходов и бродяг Сахары о племенах неведомых атлантов, полудиких эгипатов, блеммийцев, гамфасантов, сатиров, гимантоподов… Сахара еще не была пустыней, хотя со стороны Египта постепенно надвигались пески, и могла прокормить множество племен и народов…

Прошло много времени, прежде чем финикиец опять увидел мутные воды Нила, взбухшие в паводковом оживлении, несущие вывороченные с корнями деревья, горы мусора и болотную зелень. Когда-то, расставаясь, Астарт посоветовал ему идти в Левкос-Лимен: там живут хананеи и там он, Эред, будет в безопасности — не достанут ни тиряне, ни карфагеняне. Но что ему делать в неведомом Левкосе-Лимене без Агари, без Астарта, без Ахтоя?

На пути в Левкос-Лимен он не смог не заглянуть в ненавистный для него Бубастис: Бубастисский невольничий рынок был одним из крупнейших в Египте.

Город встретил Эреда прохладой садов, журчанием вод в многочисленных каналах, воплями мусорщиков и мелких торговцев.

Невольничий рынок раскинулся на берегу канала среди старых желтеющих пальм и кряжистых ив, полоскающих свои ветви, похожие на женские локоны, в мутных водах.

Пришедших на рынок вначале встречали орды цирюльников, массажистов, уличных лекарей, розничных торговцев, которых в Египте называли шунами. Они пронзительными гортанными криками зазывали клиентов и расхваливали товар.

Старый, тощий, обожженный солнцем жрец низшего разряда в одной набедренной повязке сидел у глинобитного забора и продавал стеклянные флакончики с маслом клещевины — слабительным средством. В Египте считали, что все болезни происходят от переедания, и поэтому регулярно, на третий день каждого месяца прибегали к слабительному.

На циновке у суетливого цирюльника сидел воин-наемник неопределенной национальности; у ног его была брошена груда доспехов и оружия. Цирюльник брил ему голову бронзовой бритвой, наемник сидел терпеливо, вслушиваясь в тонкий звон бронзы, прикрыв глаза. Тут же неподалеку другой мастер бритвы и помазка совершал обрезание визжащему от боли и страха мальчугану. Слепая старуха продавала глиняные кувшинчики с целебным финиковым вином.

  56  
×
×