Белоснежка и семь трупов

Ребенок был напуган не на шутку, он дрожал, как лист на ветру. Яне стало не по себе.

- Я не дам тебя больше в обиду дяде Андрону!

Пойдем к тебе в комнату, и ты там успокоишься.

Когда мальчик привел Яну в помещение, которое он называл комнатой, Яна поймала себя на мысли, что жалеет о том, что Андрон еще дышит.

Темный подвал со скудным освещением от одной электрической лампочки, засиженной мухами. Сырое помещение с затхлым воздухом, холодные стены в плесени, топчан на полу и объедки в миске.

- Ты сидишь здесь все время? - ужаснулась Яна.

- Да, здесь хорошо, только крысы бегают.

Яну затошнило, она посмотрела на металлическую дверь в конце подвала и спросила:

- А что там?

- Не ходите туда! - снова заплакал мальчик. - Дядя Андрон предупреждал меня, что, если я не буду его слушаться, он скормит меня этим рыбам.

- Скормит рыбам? - чуть дыша, спросила Яна.

- Да, их там очень много, я видел, как он им бросал куски сырого мяса и как за секунду от них ничего не оставалось.

- Пираньи… - прошептала Яна и крепче прижала мальчика к себе.

Глава 28.

За все время своего существования деревня Совино не видела такого скопления машин и милиции. Следователи собирали показания и осматривали помещение злополучной избы уже несколько часов. Андрона увезли в реанимацию. Яна с компрессом на животе рассказала следователям все, что узнала про убийства у себя в клинике, про то, как они с Ричардом вычислили и узнали интересующие их сведения от девушки, пришедшей в «Белоснежку» изменить себе зубы. На вопросы следователя с уставшим лицом: зачем ей понадобился этот маскарад и почему она одна решилась на такое опасное мероприятие, Яна ответила, что все это она сделала, чтобы вызволить Ричарда из тюрьмы. Единственное, о чем она умолчала, было то, что она угостила Андрона приворотным зельем, про себя подумав: «Все равно я не знаю, что там было в баночке, а он сейчас под присмотром медиков.., вот пусть сами и разбираются. А то еще будут смеяться надо мной или того хуже - подумают, что я не могу влюбить в себя мужчину без приворотного зелья». И Яна кокетливо поправила прядку светлых волос над ухом.

Было высказано предположение о существовании преступной группировки, состоящей минимум из трех человек, причастных к убийству Широкова, Неволиной, Щавелева и, возможно, еще других людей, это предстояло выяснить следствию. Пираньи и показания мальчика, что часть рыбок увезли именно в тот день, когда был убит Щавелев, служили лучшим тому доказательством.

Хуже обстояли дела с установлением личностей преступников. Никто не знал имени загадочной женщины под кличкой Крошка Кло и мужчины, иногда приезжавшего к Андрону, того самого, что носил черные ботинки. Появлялись они крайне редко, чаще всего ночью, за плотным забором соседям не было ничего видно, шуметь они не шумели и неудобств соседям не причиняли. Андрон купил дом в этой деревне год назад и вел замкнутый образ жизни. Того, что с ним в доме жил ребенок, никто не знал, так как мальчика никто никогда не видел, а сам Андрон не покупал ничего детского и ни с кем не говорил о ребенке. Единственно, в чем был замечен Андрон, так это в том, что он любил выпить, когда оставался один, и часто выпивал купленную с рук бормотуху. Поэтому никто из местных жителей не удивился, что он попал в больницу с неизвестным отравлением.

«Все равно это была самооборона», - успокоила себя Яна.

Четко описать их внешность тоже никто толком не смог. Мужчина вроде был высоким брюнетом, а женщина была среднего роста и среднего телосложения. Даже мальчик не мог подробно описать свою мать, так как она всегда появлялась в темных очках и разных париках. Кроме того, приезжали они всегда на разных машинах с грязными номерами.

С Ричарда подозрения в убийстве Щавелева были сняты. Правда, он подходил под описание высокого брюнета, но в тот момент, когда Яна наблюдала черные ботинки из-под ширмы, Ричард находился в следственном изоляторе, и это являлось его лучшим алиби. И хотя местные жители не могли толком описать внешность этого щеголеватого мужчины, но все в один голос заявляли, что шрама на щеке у него не было, это они бы точно заметили.

Хуже всего дело обстояло с мальчиком. Звали его Васей, было ему девять лет, хотя по виду можно было дать только лет пять. Вася никогда не общался с другими людьми и детьми, кроме этих двух мужчин и женщины, его матери. Мальчик не умел читать, писать, не знал, что такое телевизор, радио, книги, никогда не посещал школу. Сколько он с дядей Андроном сменил мест жительства, Василий не помнил, но они часто переезжали, словно все время от кого-то прятались и заметали следы.