Бешеная

Остальные тоже развлекались, кто как умел, – одна Хрумкина, оставшись без пары, печально и потерянно крутила в руке бутылку фарафонтовского «Абсолюта», где на донышке еще оставалось со стакан. Даша, застегиваясь на ходу, деликатно отобрала у нее сосуд, принюхалась – вроде бы нормальный алкоголь, без добавок, – и глотнула от души. Хрумкина враз оживилась:

– Дашенька…

Не без мстительного злорадства Даша сказала:

– Оставь в покое Невесту Луны, Катенька…

– Опять… – тяжко вздохнула та, и по щекам у нее потекли слезы горькой обиды.

Глава двенадцатая

«Сатанинская гавань»

Неизвестно, что там за сложные (а то и наоборот – примитивные) процессы сработали в голове, но сегодня Даша, сидя рядом с сержантом Федей в служебном «Москвиче», то и дело внимательно вглядывалась в калейдоскоп предвыборных плакатов, испятнавших все мало-мальски подходящие места – вплоть до фонарных столбов и коммерческих киосков. Диковатые взгляды и раскосмаченные бороденки прежних лет канули в прошлое – как-то незаметно отсеялись и сгинули в полной безвестности горластые демократы, в качестве козырей заявлявшие свой лютейший антикоммунизм, родственные связи с «врагами народа» и многократные ходки в психушку. Нынешний кандидат попер сплошь респектабельный – галстуки, аккуратные прически, вальяжные и чуточку обеспокоенные судьбой России физиономии. Однако по неистребимой привычке чуть ли не все они категорически и клятвенно обещали кто Луну с неба, кто индексацию ваучеров и принародный дележ Алмазного фонда посреди Красной площади. Правда, отошла в небытие и былая предвыборная традиция – мини-вандализм. Фанаты соперничающих кандидатов больше не украшали особо ненавистные им хари ни свастиками, ни могендовидами, даже ободрать афишку с ликом политической вражины электорат как-то ленился…

…Вчерашнее расставание с поклонниками Князя Тьмы прошло вполне мирно. Сначала Даша после интеллигентной беседы с Мастером собиралась посидеть подольше, благо с провозглашением ее Невестой Луны отношение окружающих стало невероятно почтительным, и с руками никто не лез – но вскоре в горнице со спиритическим столом начался свальный группешник, в придачу к травке появились и таблетки, разгорелось крайне неэстетическое обнажение души и тела. Даша плюнула, объявила громогласно, что отбывает догнаться, и покинула салон, в чем ей никто не препятствовал (Мастер из своего персонального логова так и не появился, занявшись, как мимоходом подслушала Даша, лирическими забавами со смотрительницей магического костерка).

Вот с Мастером-то и обстояло туманнее всего. Обе оперативные машины старательно продежурили чуть ли не до утра и прилежно зафиксировали, как расползалась после полуночи большая часть «чертовых кукол», как их в сердцах окрестила Даша. Однако Мастера опознать не могли, поскольку в лицо его никто не знал. Он мог быть любым из четырех вполне приличных на вид мужчин, отъехавших от дома на машинах, и одиннадцати, покинувших тот же подъезд пешком. Навешивать им «хвост» по недостатку людей и машин не смогли, конечно. Четверых автовладельцев наутро быстренько установили – но любой из них с равным успехом мог оказаться как Мастером, так и совершенно посторонним индивидуумом. А поскольку Мастер, строго говоря, ни в чем пока не обвинялся и мог подозреваться лишь в соучастии в похищении собаки гражданина Гупало, Дашино начальство к массированной отработке всех пятнадцати незнакомцев, имевших несчастье угодить под колпак, отнеслось отрицательно – даже с учетом конкретных исторических реалий, то бишь трех убийств. И Даша (что с ней редко случалось) правоту начальства признавала на сто один процент. Гораздо проще было, как предложил Воловиков, дождаться их «лунного фестиваля» и обрушить на головы парочку «суровых участковых», нагрянувших по жалобе соседей. На фестивале наверняка не обойдется без предосудительных забав, если выбрать момент попикантнее, на дачке (а Хрумкина определенно намекала, что чествовать приход полнолуния будут на даче) обнаружится и травка, и несовершеннолетняя Светик в том положении, что у прадедов именовалось «интересным» – а это уже откроет неплохие возможности для маневра и прессовки…

Поднимаясь по лестнице, Даша даже не старалась придать лицу грустную озабоченность – чуяла, что и так не похожа на веселушку. Сообщать родителям подробности убийства их единственной дочки и неизбежно выложить при этом, как юная дочушка зарабатывала карманные деньги, – занятие невеселое, сколько бы ты ни повидал «жизни наоборот»…