Нечаянный король

Ни единого постороннего на улицах – только там и сям стоят шпалерами пешие и конные гвардейцы, отовсюду несется четкая, рассыпчатая дробь барабанов, свистят полковые флейты и трубят кавалерийские рожки.

– Министерство полиции! – на скаку прокричал граф, тыча рукой.

Угрюмое четырехэтажное здание из бурого камня, окна кое-где выбиты, вокруг в шесть рядов стоят хмурые гвардейцы, но не заметно ни военных действий, ни пожара. И правильно – такие дома следует занимать со всем прилежанием, дабы ни одна интересная бумажка из множества там скопившихся не пропала для нового царствования…

Они вскачь подлетели к огромному красивому дворцу, выкрашенному в светло-зеленый цвет, с белыми колоннами, светло-коричневой крышей, стрельчатыми башенками и многочисленными статуями перед входом. Они изображали, сразу видно, представителей всех Сословий, Гильдий, а также благородных дворян, как титулованных, так и обычных, а потому Сварог без особых раздумий догадался, что это и есть Дворец Ласточек, служащий пристанищем слабому ростку здешней демократии.

Впрочем, с ростком демократии обращались весьма бесцеремонно: во дворе и на широченной парадной лестнице не протолкнуться было от господ гвардейцев в разноцветных мундирах, над коими витал явственный аромат спиртного. Большинство из них стояли с клинками наголо, бессмысленно и широко ухмыляясь от общей торжественности момента, – и дружно приветствовали Сварога нечленораздельным ревом, вспугнувшим гнездившихся на фронтоне ласточек, от каковых дворец, надо полагать, и получил свое название.

Сжав губы, ничего не видя вокруг, он шагал вверх по лестнице – в алой мантии и серебряной хелльстадской митре, как и было задумано Раганом, резонно полагавшим, что именно эта корона из Свароговой коллекции способна оказать самое убедительное воздействие на смятенные умы народных представителей. Перед ним неуклюже расступались, звеня оружием, вскидывая клинки в некоем подобии салюта, обдавая свежим перегаром, пуча глаза. И кто-то в синем мундире бежал впереди, то и дело оглядываясь с почтительным ужасом в глазах, расталкивая замешкавшихся прикладом изукрашенного гвардейского мушкета, кто-то неотступно сопровождал по пятам, отталкивая тянувшиеся к Сварогу руки, отводя клинки, способные, чего доброго, выколоть глаз королю.

Залы, коридоры, залы, коридоры… Повсюду пьяная гвардия, отшатывавшаяся к стенам. Перед высоченной двустворчатой дверью, украшенной великолепной резьбой, кто-то деликатно придержал Сварога за локоть, и он остановился. Возникший из-за спины Раган чуть приоткрыл одну половинку двери, прислушался, жестом пригласил Сварога. Тот приблизился.

В щелку видно было, что в огромном зале, на белокаменных скамьях, установленных этаким амфитеатром, сидит множество разнообразного народа – чем ближе к уровню пола, тем знатнее, чем выше, ближе к потолку, тем проще. Но лица у всех были словно бы одинаковые – бледные, застывшие, испуганные маски, наспех отштампованные скульптором-халтурщиком. Стояла тягостная тишина, и человек на овальном возвышении звучно, выразительно, громко и проникновенно зачитывал манифест.

Того же содержания, что и многочисленные листовки, которые на глазах Сварога во множестве расклеивали по стенам, углам, фонарным столбам и тумбам. Ему даже не было нужды слушать, он прочитал творение герцога Лемара еще в Равене. И, надо сказать, остался доволен. Вот только о злодейском убийстве королевской фамилии в первоначальном варианте не было ни слова – кто же мог знать? – но кто-то, мало уступавший Лемару в красноречии и убедительности, уже здесь вписал недостающее, тонко уловив особенности стиля герцога. Сварог машинально подумал: «Надо потом поинтересоваться, кто писал – человек нужный, безусловно…»

Злодейское убийство всей королевской фамилии… безутешная держава… невозможно допустить и тени хаоса перед лицом козней известных своим коварством сопредельных государств… законность и преемственность власти… государственная мудрость лучших представителей дворянства, Сословий, Гильдий и народа, вручивших корону королю Сварогу Первому, известному своим благородством, добротой и неутомимой энергией… пути к процветанию, довольству и всеобщему счастью… солнце надежды, воссиявшее над страной…

И все такое прочее. Гладкие обороты, красивые словеса, тень угрозы, дохнувшая на собравшихся, щедрые обещания и клятвенные заверения, милости и послабления…