Колдунья

И никто, понятное дело, не мог знать, что «хозяин» был доверенным слугой блестящих братьев-гусар, ради собственных целей выложивших на эту покупку пригоршню рублевиков…

Их, конечно же, ждали – не успели девушки подскакать к высоким потемневшим воротам (перед которыми виднелись свежие следы копыт гусарских коней), как их правая половинка, словно по волшебству, распахнулась внутрь, и Ольга с Татьяной влетели во двор, не останавливаясь, а створка без всякого скрипа моментально захлопнулась за их спинами – ну разумеется, не по волшебству, а благодаря проворству стоявшего за ней слуги. Двор, где в старые времена умещалось не менее двух десятков телег, был пустехонек, зарос травой столь же буйно, как и заброшенная дорога, собачья цепь возле пустой конуры успела проржаветь, бочка неподалеку от нее совершенно рассохлась, окна приземистого здания покрыты пылью, а тесовая крыша в нескольких местах начала гнить. Всеобщее запустение, одним словом.

Бросив слуге поводья и нисколько не озабочиваясь более лошадьми, девушки уверенно поднялись по широкому крыльцу – доски поскрипывали под ногами, но пока что держались. Оказавшись в обширных сенях, девушки лукаво переглянулись и разошлись в разные стороны, Ольга направо, Татьяна налево. Бодро простучав каблуками сапог по голым доскам коридорного пола, Ольга распахнула скрипучую дверь – и оказалась в совершенно другой обстановке, разительно не похожей на здешнюю заброшенность и пыльное запустение.

Комнатка была старательно побелена, выметена, окошко занавешено плисовой портьерой в сине-красную полосочку, постель застелена свежими простынями, столик, тумбочка и пара легких кресел выглядели безукоризненно, нигде ни пылинки…

Борис, не теряя времени, кинулся навстречу, и Ольга привычно забросила руки ему на шею, прикрыла глаза, закинула голову, подставив шею жадным поцелуям. Все происходило в совершеннейшем молчании, достаточно привычно, бравый поручик, с нешуточной сноровкой расстегивая крючки ее украшенного витыми шнурами кафтанчика, теснил Ольгу к постели, чему девушка нисколечко не сопротивлялась. Кафтанчик полетел на пол рядом с гусарским доломаном, прозвучали два-три невразумительных словечка, взлетели белоснежные простыни, слились тела…

В тихом омуте черти водятся, знаете ли. Частенько может оказаться, что благонравные девицы из лучших домов не столь уж и благонравны, но держат сие в величайшей тайне, приобретя опыт, в котором их никто и заподозрить не мог. В свое оправдание, выпади ситуация, когда придется давать какие-то объяснения, Ольга с Татьяной, вероятнее всего, сослались бы на жизненные обстоятельства. А обстоятельства следующие: князь Вязинский, пусть и с тщательным соблюдением внешних приличий, давно содержит настоящий гарем из крепостных красавиц – что в надлежащее время стало известно и его дочке, и его воспитаннице, обогатив их знания об окружающем взрослом мире. В библиотеке имения немало фривольных французских романов, будоражащих девичье воображение, где многие вещи названы своими именами, а иные гравюры заставляют щеки гореть и уноситься фантазиями в весьма легкомысленные области бытия. К этому можно добавить и рассказы Бригадирши о ее бурной молодости посреди лишенного всякого пуританства восемнадцатого столетия. Учитывая все это, а также деревенскую, по сути, жизнь, где не одни лишь крестьянские детишки сызмальства знакомятся со взрослыми сторонами того же бытия, ничего удивительного нет в том, что две чуточку ветреные красавицы с горячей кровью, которых никто, в сущности, толком и не воспитывал, однажды в общении с двумя красавцами-гусарами зашли довольно далеко, пусть и не теряя головы. Случается…

Глава четвертая

Печальное свидание

К сожалению, в любом, даже самом бурном романе рано или поздно наступает время, когда улетучивается сладостное забытье и настает пора думать и говорить всерьез, совершенно трезво и даже холодно. Примерно это и произошло с Ольгой – накопилось достаточно оснований для серьезного разговора… Включая самые свежие открытия, с которыми неизвестно еще, правда, как поступить…

Она мягко, но непреклонно отстранила обнимавшую ее руку, приподнялась и уселась в постели, положив под спину пышную подушку. Сердечный друг, ее первый и пока что единственный мужчина, недоуменно взглянул, вновь попробовал было заключить ее в объятия, но, уловив что-то, оставил попытку.