Ашхабадский вор

Распрощались. Недж вернулся в кочевье, Карташ сел в машину.

– Куда едем, начальник? – спросил Таксист.

За него ответила Джумагуль:

– Куда и собирались, в Миксату, там на поезд – и к Дангатару… Бензину хватит?

– Хватит и обратно вернуться, если забыли чего. Тачка правильная, запасные канистры есть, по песку как по асфальту пойдет. К вечеру долетим.

И он включил зажигание.

Часть 3

Танцы вокруг трона

Глава 13

У самого синего моря

Двадцать третье арп-арслана 200* года, 10.05

С билетами на вокзале в Миксате им не слишком повезло – не оказалось полностью свободного купе. Однако вопрос удалось разрулить еще до отправления. В их распоряжении оказалось собственное купе, в котором хоть пей, хоть пляши, хоть оборону держи.

Они отсыпались. Они проспали добрых две трети пути. Остальную часть пути отлеживались и отъедались. То есть поступали совершеннейше по-солдатски. Оконные занавески отодвигали редко, в окна не глядели почитай до самого Небит-Дага. Разве что – когда поезд подъезжал к какому-нибудь городу. А разглядывать окружающие железную дорогу пейзажи после недельного странствия в «теплушке» – нет уж, увольте, наелись.

Ничего особо экзотического в туркменском поезде не было, если не считать, что в одежде пассажиров преобладал национальный кутюр. Порядки же – в точности сохранившиеся с советских железнодорожных времен: и чай подают, причем в старых добрых подстаканниках, и не забывают будить пассажиров перед станцией назначения, и подметают вагон два раза в день. Ну, разве что одно отличие имелось. Карташ, токмо интересу ради, спросил у проводницы про водку, та ответила, что водка есть в вагоне-ресторане или в буфетах на станциях, а они сами, видишь ли, не торгуют.

За восемнадцать часов они пересекли Туркменистан с востока на запад и сошли с поезда в городе Небит-Даг. В Небит-Даге пробыли всего полчаса, за которые успели добраться на попутке до автовокзала, съесть по чебуреку (что размером с добрый лаваш, а уж стоит, в рубли переводя, такие гроши, что слеза прошибает от умиления) и занять места в отправляющемся автобусе.

До места они добирались на старом добром «львовском», которыми в советские времена была укомплектована большая часть маршрутов и которые нынче в России уже и не встретишь, разве только в совершеннейшей глухомани. Как и положено «львовским» автобусам, в салоне припахивало бензином, а в районе заднего сиденья так и просто нещадно воняло. Старое железо громыхало, как гвозди в ведре, словно заранее предупреждая: «Если я рассыплюсь, не судите меня строго, о люди».

Смотреть на пески мочи уж не было. А за окном мельтешили в основном они, проклятые. Это желтоватое однообразие разбавляли лишь аулы и небольшие города, куда заезжал автобус, не пропускавший ни одного населенного пункта.

В туркменском автобусе – сколько бы людей не входило, сколько бы не выходило – стойко держалось молчание. Карташу припомнились грузинские автобусы с их несмолкаемой многоголосицей, с кочующими по салону перебранками, с бурной жестикуляцией. Что ж, разная ментальность – разные автобусы.

Ехали, ехали...

И вдруг увидели Большую Воду.

Как-то так просто без фанфар, без предупреждения водителя по громкой и какого бы то ни было оживления пассажиров автобус обогнул очередной бархан, и они увидели лазурную бескрайность Каспия.

И мигом на душе посвежело.

В городе, в котором автобус высадил пассажиров возле обшарпанного бетонного сарая под большими буквами «Автовокзал», они не задержались ни на одну лишнюю минуту. Прошли его насквозь быстрым шагом, спустились к морю. Маша тут же скинула кроссовки, засучила штаны и вошла в воду по щиколотку.

– Как хорошо-то, господи! – она зачерпнула ладонями воду и вылила на себя, запрокинув лицо. – Как хочется купаться!

– Вот мы и на месте, – сказала Джумагуль, оглядываясь. Сказала, как показалось Карташу, не без грусти в голосе. – Почти на месте.

.........

Карташу отчего-то представлялось, что Дангатар скрывается от врагов или в бетонном бункере, выстроенном в годы холодной войны для местных партийных бонз, или в пещере навроде али-бабаевской. Но все оказалось куда как прозаичнее.

– Мы пришли, – сказала Джумагуль.

Этот дом на берегу был из тех, что побогаче. Прочные железные ворота, глиняная ограда высотой в два человеческих роста, за ней высокие деревья. Последнее очевидней прочего говорило о достатке хозяина. Много воды для полива – значит, богатый дом. Карташ подумал, подходя к воротам и готовясь постучать по железу, что непременно увидит шатающихся по саду павлинов-мавлинов, но – в результате так и не увидел ни одного. Даже громыхнуть кулаком по металлическим листам, и то не вышло. Воротная калитка распахнулась, едва они к ней приблизились.