Ярость

Кречет повернулся, окинул его с головы до ног придирчивым взглядом. На лице его отразилось отвращение:

– Вы солдат или где? Вы на маневрах или кто? Зарос как слон, волосат как уж, на ушах висит... Как с такими солдатами дадим ответ Западу? А с чужим танком просто: каждый воин должен быть поощрен или наказан. Я тут же разберусь как следует, и накажу кого попало.

Он говорил очень серьезно, с каменным лицом, даже я не сразу уловил, что президент играет Скалозуба, а уж солдатик и вовсе млел от восторга, ибо генерал-президент выложил половину запаса армейского юмора про тупых генералов.

Мне почудилось, что слышу далекий шум, но ветерок подул в другую сторону, и я решил, что ослышался. Кречет стоял в окружении штабных генералов, ему показывали карты, кивали, ловили на лету ценные указания.

Я больше прислушивался, как солдат, явно с университетским образованием, очень уж правильно строит фразы, объяснял другому:

– Руль в танке служит для поворота направо, налево, и..., – он задумался, почесал в затылке, – и в другие стороны.

Кречет нетерпеливо оглядывался, тоже чего-то ждал. Скукоженного солдата оглядел скептически:

– Что-то ты, брат, совсем зазипованный... Даже арджевированный.

Солдат, похоже, наконец уловил, кто над кем издевается, застыл с раскрытым ртом, а потом крикнул уже в спину Кречету:

– Я не зазипованный, а раритетный!

Если от архиватора «rar», то рарный, успел подумать я педантично, но поправить не успел, хотя сами по себе новые словечки показались интересными. Ведь «зазипованный» может придти на смену как скукоженному, так и закомплексованному...

Не успел додумать дальше, на этот раз издали уже отчетливо донесся быстро нарастающий грохот. Земля начала мелко вздрагивать, на горизонте показалась узкая желтая полоса, начала разрастаться, грохот становился громче, в разрывах пыли тускло заблистали металлические части. Явно серо-зеленая маскировочная краска облезла, обновить некому или лень, и такие танки слепой заметит по солнечным зайчикам.

– Это и будем смотреть? – спросил я.

Меня передернуло, когда я представил, каким толстым слоем пыли накроет нас, ядовитая пыль набьется в глаза, уши, ноздри, гортань, заполнит легкие, раздует кишки...

Кречет с сочувствием посмотрел на мое позеленевшее лицо:

– Нельсон был лучшим в мире флотоводцем, но сильнее всех в мире страдал от морской качки... Командовал боями, лежа! Так что и вы, Виктор Александрович...

– Не мечтайте.

– Мы полетим, – утешил он. – Воздухобоязни нет?

– Я им дышу.

– А высоты?

– А надо ли? Если это не танки, то я не футуролог...

Кречет сказал ободряюще:

– Это танки зеленых. С ними, как вижу, все в порядке. Я диспозицию командующему зеленых вручил, теперь полетим к синим.

Я застонал, вспомнил от чего, дурак, отказался. Даже собачий шампунь показался бы роскошью, я и раньше не отличал от человечьего, а еще была обещана особая щетка...

Глава 45

Вертолет к нам опускался быстро и с грохотом. В нем чувствовалась мощь, пренебрежение к удобствам и человеческим жизням, вместо дверей безобразно зияли провалы, в глубине виднелись простые металлические сидения. Видимо, чтобы десантникам выпрыгивать без задержек, но места достаточно, чтобы поместились не только Кречет с охраной, но и пара советников. Меня благоразумно посадили подальше от проемов, мало ли что придет в голову ученому, все с придурью, мотор взревел, меня вжало в железное кресло, расплющило, я увидел, как земля внизу начала удаляться не по-граждански быстро.

Летчик заложил крутой вираж, то ли так надо, то ли желал показать президенту возможности вертолета, дальше выровнялось, мотор ревел так же свирепо и громко, от грохота трещало в голове. Под днищем вертолета замелькали крохотные здания, деревья, постройки, промелькнули дороги, а уже за дорогой потянулась ровная страшноватая степь, словно пережившая вспышку сверхновой.

Я с напряженьем осматривал с высоты огромное поле, бескрайнее и безжизненное. Земля сухая и потрескавшаяся, малейший ветерок вздымает ядовитую пыль, а когда здесь пройдут тяжелые танки, можно представить ад, что останется за гусеницами...

Кречет посматривал насмешливо:

– Не любите?

– Очень, – признался я. – Грубая сила, знаете ли, всегда противна интеллигенту.

– Интеллигенция бывает разная, – возразил он. – Есть и такая, что воспевает мощь наших вооруженных сил так, что тошно становится. К примеру, этот Терпуш...