Быстрая и шустрая

Женя молчала. Она была ошеломлена.

– Ты зачем вообще сюда из своего К. приехала?!. – продолжал давить Жебрунков. – А?!. Кентов потрошить? Давай, говори! Чистосердечное признание облегчает наказание!

Женя сидела ни жива ни мертва. Она словно бы смотрела на саму себя со стороны. «Вляпалась, – отстраненно думала она. – Я опять вляпалась…»

– Подожди, Николай, – остановил Жебрункова кожаный. – Может, все было немного не так?.. Может, покойный, зверски убитый Бритвин, просто по роду своей работы узнал что-то? То, чего знать не должен? И проговорился об этом госпоже Марченко?.. А уж она улучила минутку… И в то время, пока господин Бритвин находился у нее в квартире – но вышел, скажем, в туалет, – взяла да позвонила? Позвонила своим сообщникам? А уж те приняли меры… Взяли и почикали бедолагу Бритвина… Чтоб много не болтал… О чем вам Бритвин рассказывал, Марченко? – ласково спросил кожаный.

Пауза. Взгляды обоих ментов были устремлены на нее.

«Я им ничего не скажу».

– Ни о чем мне Бритвин не рассказывал, – пробормотала она. – Мы говорили о работе. Просто – о делах.

– Он вам говорил вчера, что агентство «Глобус» связано с наркобизнесом?

«Вот оно!.. И они тоже – знают! Надо изобразить удивление…»

– Нет, ничего не говорил… А что, оно связано?

Милиционеры переглянулись.

– В несознанку пошла, – сказал кожаный.

– Придется оформлять, – сказал Жебрунков.

– Ладно, Марченко, собирайтесь.

– Зачем?!

– Мы вас задерживаем. Сначала на три часа. Имеем право. Потом продлим задержание до трех суток… Уж в этом вы не сомневайтесь. Давайте, собирайте теплые вещички. В камере холодно. Может, там у вас мозги и прояснятся… И вы вспомните, что вам все-таки говорил Бритвин. Во время вашего последнего с ним свидания.

Женя вдруг заплакала.

– Давайте, давайте, Марченко, по-хорошему. Или рассказывайте все. Или собирайтесь… Или – лицом к стене, руки – за спину! Сами проводим вас до машины! В браслетиках!

– Я ничего не знаю.

– Кто у нас там сегодня дежурит? – спросил один другого. – Воронихин?

– И Соболев.

Жебрунков заржал.

– А девочка – мазохистка. Любит, наверно, когда ее трахают строгие мужики.

– Да уж, ребята оттянутся.

– По полной программе…

Жени будто уже не существовало. Для этих двух. И для всего мира. Древний ужас затопил все ее тело. «Может, рассказать им? – мелькнула предательская мысль. – Рассказать – и они оставят меня в покое… Или… Или узнают и убьют меня…»

– Давай, шевелись, Марченко, – прикрикнул Жебрунков. – С вещами на выход!

И тут в дверь позвонили.

– Сидеть, – властным шепотом проговорил кожаный. Из-за пазухи вытащил пистолет.

«Кто это может быть? – мелькнула у нее мысль. – Ко мне никто целыми месяцами не приходит. Подмога мильтонам?.. Нет, для ментов этот звонок – неожиданность…»

– Тихо сидеть, – добавил мент в форме. Он тоже достал откуда-то из-под кителя оружие, встал и крадучись пошел ко входной двери. Дверь на кухню за собой прикрыл.

Милиционер в кожанке, словно в шутку, невзначай, – нацелил пистолет Жене в голову.

В коридоре раздался звук растворяемой двери. Затем – довольно громкий крик Жебрункова:

– Лечь! Лицом вниз! Руки – за голову!

Раздался шум падающего тела.

«Хозяйка меня точно с квартиры после такого попрет», – мелькнула непрошеная, случайная мысль – мысль из прежней, спокойной жизни.

Затем из коридора донеслась невнятица голосов. Женя никак не могла разобрать, кто пришел.

– Вася, ходь сюда! – вдруг раздался из прихожей голос Жебрункова.

– Сидеть! – приказал Жене мент, выразительно покачал пистолетом и отправился в коридор.

Опять невнятица голосов.

Женя преодолела-таки страх, встала со стула, тихонечко подошла к кухонной двери. Прислушалась.

Опять бухнула входная дверь. Женя вздрогнула.

И тут на пороге кухни появился собственной персоной Миша Бобров – высокий, красивый, улыбающийся. В руке он держал паспорт Жени.

Глава 7

– Миша?! Ты?!

– Как видишь, я.

И тут силы оставили Женю. Она разрыдалась. Она упала на грудь Боброву и плакала, и ее слезы мешались с мокрыми капельками на отворотах его дубленки, и с каждой минутой ей становилось легче. Словно со слезами из нее выходило напряжение и страх всего последнего часа. Всего последнего дня.

Миша утешающе похлопывал ее руками по спине и ничего не говорил.