В Курляндском котле

Конечно, случись встреча с полицейскими под вечер, мы бы чувствовали себя по-иному, но сейчас — десять часов утра, а это плохое время для таких встреч.

Выбираясь из леска, мы вышли на берег какого-то ручья. Оставив меня и Колтунова в кустах около ручья, Зубровин, Агеев и Озолс пошли вперед разведать местность.

Только они удалились, как неподалеку от нас послышались голоса. Они приближались к нам. Я быстро спрятал под отвесным берегом ручья радиостанцию. Держа наготове автоматы, мы ждали появления неизвестных. Вероятно, это вернулись стрелявшие в нас полицейские. Сколько их?..

Берегом ручья шли четверо. Они шли следом за нами, но тех, что стреляли в нас, среди них не было.

— Стой! — не утерпев, крикнул Колтунов. — Бросай оружие!

— Сами бросайте! Мы — русские!

Не опуская автоматов, мы смотрели на своих противников. Их четверо, нас двое. Теперь, вблизи, они мало похожи на полицейских. Но кто они?

Прошло несколько секунд. Двое из незнакомцев положили на землю автоматы и подошли ближе. Один из них — высокий, в черной измятой шляпе, одетый в ватную стеганку и куцые немецкие брюки, болтающиеся ниже колен, улыбнулся.

— Вижу, что свои, — сказал он. — Мы, как только услыхали о вас, сразу догадались, какие вы люди. Мы тоже партизаны! Стреляли-то по вас наши ребята — повар и санитар. Пошли в разведку к дороге, да и «разведали»… От неожиданности они вас за немцев приняли. Давайте знакомиться — Петр Трифонов, или «Тарас», — как меня зовут, — закончил он, подходя еще ближе.

— А я Гусак, Леонид Петрович, — сказал второй, пониже ростом, с пышными белокурыми усами.

Через несколько минут мы познакомились по-настоящему. Подошли и те двое, что стаяли вдали. Мы от души пожимали друг другу руки.

— Закуривайте! — Тарас предложил нам немецкие сигареты.

— Мы у них ларек около контрольно-пропускного пункта разнесли, — пояснил один из вновь подошедших — широкоплечий, широконосый, малоповоротливый парень, который, знакомясь, назвался Костех Толстых, а партизанская кличка его была «мяиор».

Мы предложили закурить «отечественного».

— О, вот это дело! Не то что ларечная дрянь, — Тарас бросил сигарету, оторвал бумагу и начал закручивать махорку, которую ему подсыпал болтунов. Тарас делал эта с явным удовольствием, сияя глазами.

— Я вас все время на мушке держал вон из-за того куста, — указывая на густой ореховый куст, сказал подошедший последним пожилой уже партизан в такой же черной шляпе, как и Тарас. — Но, приглядевшись, мы решили, что вы люди свои. Прозвище мое «Казимир Большой».

Я спросил у «Казимира Большого», не служил ли он в Советской Армии.

— Нет, я местный житель. Учителем был до войны.

Вскоре к нам подошли Зубровин, Агеев и Озолс. Побеседовав еще с партизанами, мы пошли в их лагерь.

Лагерь был скрыт в молодом, но очень густом ельнике. Там оказалось несколько прикрытых ветвями, низко натянутых палаток, под которыми можно было сидеть или лежать. Я несказанно обрадовался этому.

Между двух высоких елок горел костер, над который висел я ведро с варевом.

Около, костра дя увидел стрелявшего в нас белобрысого повара. Он искоса поглядывал на нас и винов: усмехался.

ПОБРАТИМЫ

Партизанский отряд, с которым мы встретились, состоял из группы разведчиков первого Прибалтийского фронта, местных жителей и советских солдат, бежавших из немецкого плена. Конечно, «отряд» — название условное, так как всему личному составу его до нашего прихода хватало на обед ведра супа. Командиром отряда был Александр Данилович Капустин.

Партизаны приняли нас, как родных, угостили всем, что было у них. Узнав, что я болен, Капустин немедленно предложил мне свою постель.

Александр Данилович Капустин был из тех людей, которых, увидев, нельзя забыть. У него сильная, костистая фигура, крупный с горбиной нос и смуглое энергичное лицо со свежим, недавно зажившим шрамом на левой щеке; черные, как смоль, волосы, такие же борода и усы. Взгляд его — то строгий, словно пронизывающий насквозь, то мягкий и ласковый.

В первый же день нашего пребывания в лагере между Капустиным и Зубровиным состоялся деловой разговор. Было решено жить вместе. Находясь здесь, мы могли не только выполнить задание командования — установить наблюдение за движением по одной из важнейших шоссейных дорог в Курляндии Тукумс — Кулдыга, но значительно шире развернуть нашу разведывательную работу: установить связь с местным населением, иметь разведывательные данные о работе железных дорог, о работе вражеских штабов и прочее. Было решено, что каждая группа будет делать свое дело, взаимно помогая друг другу. Мы будем представлять единую боевую семью. Теперь повар Михаил, когда варил суп, над костром вешал не одно ведро, а два.