Влюбленная в демона

Его сердце упало. Он торопливо принес свои извинения разочарованной Винни и покинул танцующих. Ку должен был найти Бренну. Это он точно знал, зато не представлял себе, о чем будет говорить с ней. Ее не было ни в Большом зале, ни в главном внутреннем дворе. Парень помешал парочке, которая обнималась в тени центральной колонны, и они довольно неприветливо объяснили ему, что знахарка недавно выбежала из замка.

Он попытался перехватить ее, прежде чем она вернется в свою одинокую палатку, но было слишком поздно. Ку вспомнил, как стоял и глядел на вход, за которым горела единственная свеча. Если бы это была любая другая женщина, то он вошел бы в палатку, попросил прощения, назвал бы себя дураком, опьяневшим от вина и желания, а потом занялся бы с ней любовью.

Но Бренна не была любой другой женщиной.

Поэтому он, шатаясь, удалился в свой шатер, чтобы тихо и основательно напиться до беспамятства.

- Я был прав в одном. Я пьяный идиот.

Прежде чем впасть в благословенное забытье, Ку подумал, что завтра надо будет с ней поговорить и оправдаться. Но он понятия не имел, как это сделать.

Перед сном Бренна всегда разговаривала с Эпоной. Она не называла это молитвой, ничего не просила у Богини, а просто беседовала с ней как со старым другом. Это продолжалось так долго, что Бренна, честно говоря, уже и не думала о Богине по-другому.

Ее беседы с Эпоной начались после несчастного случая. Она знала, что с такими ранами ничего нельзя сделать. Десятилетняя Бренна абсолютно и искренне верила в то, что умирает. Боль была такой сильной и длилась так долго, что девочке и в голову не приходило попросить Эпону спасти ее. Она хотела не спасения, а всего лишь помощи. Вместо того чтобы возносить Эпоне молитвы с просьбой вылечить ее, Бренна проводила долгие часы, говоря с Богиней. Она верила в то, что скоро встретится с ней в царстве духов. Девушка немало удивила всех, себя в том числе, тем, что выжила, и продолжала беседы с Эпоной. Это стало ее пожизненной привычкой, которая успокаивала разум и тело.

Этой ночью ей требовалось успокоение.

Рука Бренны еще дрожала от не полностью подавленного гнева, когда она подожгла маленький пучок сухой травы и вдохнула знакомый дымный аромат лаванды. Она уселась перед маленьким самодельным жертвенником, перебирая стоящие на нем предметы, пытаясь хоть как-то расслабиться и подготовиться к разговору с Эпоной. Но в этот вечер знахарка не находила утешения в любовно выбранных предметах: кусочке бирюзы цвета морской пены, маленьком изображении лошадиной головы, которую она тщательно вырезала из мягкого дерева, великолепной жемчужине в виде капли и переливавшейся таким же необычным сине-зеленым цветом, как ее камень.

Такого же цвета были его глаза.

Бренна сердито зажмурилась.

«Прекрати об этом думать!» - приказала она себе, но мысли, обычно послушные и логичные, на сей раз отказались ей повиноваться.

Девушка снова почувствовала прилив гнева и даже обрадовалась, что ничего больше в ней нет. Гневаться оказалось намного легче, чем мучиться от отчаяния и одиночества.

Как можно было оставаться такой наивной? Она думала, что нашла внутри себя успокоение, давно смирилась со своей жизнью. Бренна стала знахаркой. Ей никогда не дано было узнать радости супружества и материнства, но в ее жизни, которая должна была закончиться десять лет назад, имелась цель. Она посвятила себя борьбе с двумя старыми знакомыми - болью и страданием.

Что же случилось с ней недавно? Почему в ее душе, прежде такой спокойной, стала бушевать буря?

Бренна рассеянно коснулась правой щеки и ощутила под пальцами неровную поверхность шрамов.

Когда она в последний раз думала о любви? Много лет назад, сразу после того, как у нее в первый раз пошли месячные. Превращаясь в женщину, Бренна думала о том, какой была бы ее жизнь, если бы она в тот раз отошла от очага еще хотя бы на шаг, если бы ее мать знала, что в ведре вместо воды - масло. Что случилось бы, если бы мать дождалась того момента, когда стало ясно, что она выживет, или если бы отец смог жить дальше?…

С тех пор прошло больше десяти лет, но сегодня вечером воспоминания с новой силой нахлынули на нее. Она слишком давно не позволяла себе думать о том, что было бы, если… Бренна всегда мыслила логично, а в тоске по невозможному никакой логики не было. Отсутствовала она и в желании, чтобы сделанное оказалось несделанным.