Осужден пожизненно

– Я искренне надеюсь, сударыня, – сказал он, – что вы в целости и сохранности вернетесь домой. Смею ли я надеяться также, что вы пожелаете счастливого пути мне и моим товарищам?

Такой разговор восхитил даже Бейтса, и он рассмеялся.

– Ну и пройдоха же ты! – воскликнул он. – Ах, Джон Рекс, Джон Рекс! Ведь не для каторги ты родился на свет, человек!

Рекс усмехнулся.

– Прощайте, мистер Бейтс, да хранит вас бог!

– До свидания, – ответил Бейтс, приподняв фуражку. – Я… Я… черт побери, надеюсь, что дело у вас выгорит. Ведь свобода каждому дорога!

– Прощайте, арестантики! – крикнула Сильвия, махая платком. – Я тоже надеюсь, что вас не поймают!

Итак, вельбот отошел, и ему вслед летели приветственные возгласы, а женщины махали платочками.

Взволнованные чувствами, вызванными бескорыстным поступком Джона Рекса, изгнанники, казалось, совсем забыли о незавидном своем положении, всецело проникнувшись, как это было ни странно, тревогой за судьбу мятежников. Но по мере того, как удалялся вельбот, к ним возвращалось сознание безысходности. А когда он наконец совсем исчез, слившись с тенью брига, они вздрогнули, словно пробудившись от сна к жестокой реальности.

Они держали совет под председательством Фрера, после чего сложили всю провизию в котел. Солонину, муку и чай перенесли в пещеру неподалеку от берега, а Бейтса назначили экономом, вменив ему в обязанность, «не боясь полного беспристрастия», выдавать каждому его порцию. Козу привязали леской такой длины, чтобы животное могло свободно пастись. Бочонок рома с общего согласия запрятали в самом дальнем углу пещеры, а к его содержимому решили прибегать только лишь в случае крайней необходимости, как к лекарству. Воды у них было вдоволь – ярдах в ста от этого места из скалы бил родник. И они рассчитали, что при умеренном рационе запасы съестного можно растянуть примерно недели на четыре.

Затем, обозрев все свои ценности, они обнаружили еще три карманных ножа, моток бечевки, две трубки, пачку табаку, леску с крючками и большой складной нож, взятый Фрером, чтобы потрошить рыбу. Но, к своему ужасу, они увидели, что топора при них не было и заменить его тоже было нечем. У миссис Викерс оставалась ее шаль, у Бейтса – бушлат, а у Фрера и Граймса – только то, что было на них. Условились, что каждый сохранит свои личные вещи, но удочки перешли в общее пользование.

Уладив все эти дела, они повесили над огнем котелок, наполненный родниковой водой, и вскоре каждый получил по кружке жидкого чая и кусочек сухаря, один лишь Граймс отказался от еды. Покончив с завтраком, Бейтс испек в золе пресную лепешку, а затем они снова стали совещаться относительно их будущего жилья.

Было совершенно очевидно, что спать под открытым небом невозможно. Стояла середина лета, и докучливых дождей не ожидалось, но дневная жара угнетала всех. Главное, необходимо было оборудовать какое-то пристанище для миссис Викерс с девочкой. Неподалеку от берега у утеса виднелся песчаный холм, на восточной стороне которого зеленел молодой лесок. У Фрера возникла мысль нарубить деревца и выстроить из них подобие хижины. Однако они вскоре убедились в том, что их карманные ножи для этой цели совершенно непригодны; тогда, сделав зарубки на молодых деревцах, а затем переломив их, они смогли за несколько часов собрать достаточно веток, чтобы соорудить навес между двумя скалами – одной с пещерой внутри для хранения провизии, и другой, имеющей выступ размером ярдов в пять, – там спали миссис Викерс и Сильвия; Фрер и Бейтс намерились расположиться у входа в кладовую, чтобы одновременно охранять и женщин, и провиант. Граймсу предоставили соорудить себе жилище в том месте, где накануне ночью был разведен костер.

Когда они возвратились к обеду, вдохновленные своим планом, они застали бедную миссис Викерс в большой тревоге. Граймс, которого они освободили от работы из-за черепного ранения, ходил по берегу, что-то бормоча, и грозил кулаком воображаемому врагу. Подойдя к нему, они поняли, что удар повредил его мозг, и он бредит. Фрер попытался его успокоить, но безуспешно; наконец, по совету Бейтса, его окунули в море. Холодная ванна его усмирила, приступ ярости прошел, и когда его уложили в тени ближайшей скалы, он впал в состояние полного изнеможения и вскоре уснул.

Бейтс разделил лепешку на равные части, и вместе с маленьким кусочком мяса она составила их обед. Миссис Викерс сообщила мужчинам, что заметила на борту брига какую-то суматоху: очевидно, арестанты сбрасывают за борт весь лишний груз, чтобы облегчить движение судна. Бейтс согласился с ее предположением и добавил, что мятежники подняли стоп-анкер и, выбирая перлинь, постепенно разворачивают корабль по направлению к выходу из гавани. Не успели они закончить обед, как подул легкий бриз, «Морской ястреб», подняв перевернутый английский флаг, дал выстрел из мушкета – то ли на прощание, то ли на радостях – и, распустив паруса, исчез в западном направлении.