Один раз в миллениум

— Да. Он раньше нас туда приехал. Мы иностранцев встретили, Трошкин их повез в город, а мы сюда вернулись, чтобы Елизавету проводить и двери закрыть. Ну вот, тогда все и выяснилось.

— Вы поднялись вместе с Эдуардом Леонидовичем наверх?

— Нет. Сначала он поднялся один. Долго стучал. Потом соседи появились, балаболки разные. Стали говорить, что какой-то мужчина приходил. Придумали всякие глупости. У нас тут старушку рядом живет, чокнутая. Она целыми днями из окна во двор смотрит. Делать нечего, вот и наблюдает. В общем, не хотел Эдуард Леонидович вызывать милицию, целый час стучал. А потом мы все же позвонили в отделение и они приехали. Квартира ведь у нас на сигнализацию поставлена, чужой сюда зайти не может.

— Елизавета Матвеевна знала про сигнализацию?

— Нет. Про нее никто не знал. Кроме меня, конечно. Вызвали мы милицию, они долго с дверью возились. Дверь-то железная, сейфовая, так просто не откроешь. Возились несколько часов, автогеном резали. Мне Эдуард Леонидович даже сто долларов дал, чтобы все быстрее было. Наконец открыли замок, вошли и увидели убитую.

— Почему убитую? — уточнил Дронго. — Ведь она, кажется, отравилась сама?

— Эту воду я сам привозил, — возразил Миша, — там ничего плохого не было. Наверное, ее отравили. Платок ядом пропитали — и к носу. Вот она Богу душу и отдала. Хотели, наверное, здесь пошарить, знали ведь, что Халупович человек не бедный>

— Подождите, — перебил его Дронго, — но ведь вы сами говорили, что дверь была заперта изнутри.

— А балкон? — победно спросил Миша. — Они с балкона, видать, и залезли.

— Не получается, — возразил Дронго, — ведь на балконе жалюзи стоят стальные. И к тому же они были опущены. И регулируются из квартиры, а не с улицы.

— Сейчас такие «фокусники» есть, что хотите вам «отрегулируют», — отмахнулся Миша, — разве в этом дело. Убили ее, да ничего взять не успели. Вернулись мы с Эдуардом Леонидовичем, вот они и сбежали.

— Каким образом? По крышам ушли? По воздуху?

— Я не знаю. Это не мое дело. Только ее никто не травил, это точно. Убили ее, а как убили, я не знаю. Вот вам и нужно найти, кто это сделал.

— Обязательно, — пробормотал Дронго. — Поэтому мы сейчас и занимаемся этим странным делом. Вы говорили про вашу соседку, про «чокнутую старушку», которая все время в окно смотрит. Ее допрашивали следователи?

— Конечно, допрашивали, — кивнул водитель, — но она ненормальная. Это теща одного известного бизнесмена. Здесь, в этом доме, обычных людей уже не осталось. Только те, кто может себе позволить жить в центре города. Остальные сдают свои квартиры, а сами переезжают куда-нибудь подальше от центра.

— Где она живет?

— На шестом этаже, — улыбнулся Миша, — прямо под нами. Она целыми днями смотрит в окно. Стоит и смотрит в окно.

— Значит, она могла видеть возможного убийцу? — уточнил Дронго.

— Если даже видела, то ничего не поняла, — отмахнулся Миша. — Я же вам говорю: чокнутая. На картах помешалась. Только в них и верит. Я ихнего водителя знаю, иногда во дворе встречаемся, у них пятисотый «мерс». Он тоже говорит, что она чокнутая. Поэтому она вам не свидетель. Ничего она толком не расскажет, только про свои карты тарахтеть будет, а если и расскажет, то грош цена ее рассказу. Ненормальные не могут быть свидетелями.

— Она живет одна?

— Нет, конечно. За ней племянница смотрит. Вернее, не совсем племянница, в общем, родственница какая-то, я точно не знаю.

— Вы видели женщин, которых сюда привозили, — напомнил Дронго, — а у вас как у бывшего таксиста должен быть особый взгляд. Как вы думаете, могла одна из них совершить подобное преступление?

— Не знаю, — честно признался водитель, — первая была очень богатая. Она, конечно, может паскудничать и сделать такую пакость, но зачем ей нужно покушаться на жизнь Эдуарда Леонидовича, рискуя попасть в тюрьму? Ей достаточно нанять кого-нибудь, чтобы убрал человека. Зачем ей так рисковать? А вторая была очень зажатая. Она скрывала что-то, какую-то тайну, как все восточные женщины. Но она тоже не станет травить человека. Скорее, ударит его ножом или столкнет с балкона. Мне так кажется.

— А Трошкин мог желать смерти своему шефу? — тихо спросил Дронго. Водитель вздрогнул. Потом недоуменно взглянул на собеседника, словно не веря услышанному

— Конечно, нет. Он молится на Эдуарда Леонидовича. Кто еще будет держать его за такие деньги? — водитель явно ревновал более удачливого помощника. Но говорил на всякий случай очень тихо.