Парфюмер звонит первым

Времена обкома давно прошли. Он сам собой развалился, безо всяких гранат. Свято место заняла областная администрация.

У подножия памятника бойцам революции, где раньше замирал почетный караул, теперь прыгали на мраморных ступенях, словно в какой-нибудь Праге или Барселоне, скейтеры со своими досками, роллеры на своих роликах.

Пожилой человек, сидящий на лавочке с краю, с неудовольствием взирал на это богохульство. Двое других, молодых, поместившихся с ним на лавочке бок о бок, никакого внимания на тусующихся «агрессивщиков» не обращали. Тот из молодых, что сидел в центре, что-то негромко рассказывал – можно даже сказать, судя по напряженным лицам всех троих, не рассказывал, а докладывал.

– Вчера его засекли в Шахтерске, – говорил молодой человек в белой рубашечке и тщательно отутюженных брючках. – В пятнадцать сорок он там снимал деньги с кредитной карты «Виза – сбербанк». Мы выслали в Шахтерск группу захвата, предупредили коллег из райотдела, поработали с агентурой. А потом Шангин звонил своей начальнице Садовниковой на мобильник из Воронежа…

– Ну?! – подался к рассказчику второй моложавый. Он был одет во все черное: рубашка с длинными рукавами, джинсы, мокасины. На землистом, нездоровом лице – темные очки.

– Телефон ее мы, конечно, поставили на прослушку, так что беседу записали. Но ничего интересного ни он, ни она не сказали. Она сообщила ему об ограблении в офисе и о том, что вскрыли его машину. А он попросил ее, чтобы она обратилась за помощью в его деле к своему отчиму…

– А кто у ней отчим? – нахмурился седовласый.

– Отставник, бывший чекист, полковник, – с оттенком неприязни проговорил аккуратист в белой рубашечке.

– Что еще?

– Как раз за час до звонка я опросил эту самую Садовникову.

– Ну?! – не выдержал черный.

– Она ничего не знает. И ничего от Шангина не получала.

– Уверен?

– Зуб даю.

– Смотри, парень, – усмехнулся седовласый, – ты зубами-то своими не разбрасывайся. А то и прокидаться можно.

Вторник, вечер

Таня ушла из офиса в половине седьмого – надо было спешить: принять душ, переодеться, погладить теннисную форму – и к восьми мчаться на корт. Как некстати этот злосчастный теннис с главным заказчиком! Может, отменить? «Ага, щас. А Глеб Захарович в отместку свой заказ отменит», – вздохнула она. Будет ей на орехи. Брюс Маккаген и без того на Татьяну уже зубы точит…

Перед уходом из конторы она поимела крайне неприятный телефонный разговор со своим московским боссом.

– Н-да, мисс Садовникова, вечно с вами что-нибудь случается, – ледяным тоном ответствовал тот на Танины пени по поводу разгрома в офисе и исчезновения Лени. – Мне остается только молить бога, чтобы ваши неприятности не помешали вам исполнить наши обязательства по отношению к главному заказчику.

– А если помешают? – с довольно глупым вызовом спросила изнервничавшаяся за день Татьяна.

– Тогда, боюсь, нам с вами придется расстаться, – сказал Маккаген официальным тоном и бросил трубку.

…И вот теперь, стоя на лестнице у дверей своей квартиры, Таня в очередной раз прокручивала в уме этот проклятый разговор с Маккагеном. «Лучше б я ему вообще не звонила, – с раскаянием подумала она. – И без того неприятностей хватает». Один видок в офисе чего стоил: Изольда Серафимовна хотя и навела порядок, но без компьютеров, с креслами, дыры в которых были заклеены скотчем, кабинеты выглядели убого и сиротливо.

…Перед тем как вставить ключ в замок, Татьяна прислушалась к тишине собственной квартиры. Промелькнули воспоминания: разгромленный офис, испохабленная Ленина «девятка»… Вспомнила она и осторожные шаги внутри Ленькиных апартаментов, когда она вчера днем разыскивала его. «А вдруг и у меня побывали гости? – мелькнула паническая мысль. – Вдруг и у меня тоже все раскидано, изломано? Или, может, они до сих пор еще там?»

Даже несмотря на то что из-за двери не доносилось ни звука (а может быть, наоборот, именно из-за этой проклятущей тишины), Тане захотелось все бросить и бежать куда глаза глядят. К черту! Прочь из этого дома и из этого города! Однако… Она не должна, она не может… И Таня пересилила себя, глубоко вздохнула и вставила ключ в замочную скважину. «Будь что будет».

Она осторожно открыла дверь. Нет, все тихо-спокойно. Ничьих следов присутствия. В прихожей вещи – на своих местах. Не разуваясь, Таня прошла в гостиную. Пусто и полутемно от закрытых штор. И ничего не тронуто. Ф-фу, слава богу. Таня заглянула в спальню – тут тоже порядок. Точнее, творческий беспорядок – все, как она оставила, уходя на работу: неубранная постель, распахнутый шкаф, на полу – книжка обложкой кверху. На сердце отлегло.